"Брюс Стерлинг. Священный огонь" - читать интересную книгу автора

Мартин засмеялся:
- Не могу поверить, что ты сейчас это сказала. Точно так же ты
говорила, когда мы поспорили в последний раз, и слова были теми же самыми. -
Он покачал головой. - Ладно, ладно... Я всегда хотел от тебя слишком
многого, верно? И с моей стороны это было глупо. Зачем просить у тебя? Я
могу обратиться еще кое к кому, кое-кто еще, слава богу, жив. Ты не хочешь
пробовать и не желаешь ничего менять. Мне это понятно. Ты всегда была
осторожна, ты всегда была умнее и проницательнее меня. Тебе не повезло, что
мы когда-то встретились.
Нависло тяжелое, напряженное молчание. Предвещение безмолвия смерти. Он
приподнялся:
- Скажи, что ты меня прощаешь.
- Я прощаю тебя, Мартин. Я тебе все прощаю. Мне жаль, что я была к тебе
несправедлива. Я никогда не могла делать то, что тебе хотелось. Прости меня,
пожалуйста. Это моя и только моя вина.
Он принял ее слова близко к сердцу. Миа заметила, как порозовело его
бледное лицо. Очевидно, он достиг момента, к которому давно стремился. Он
сказал ей все, что хотел. Его жизнь подошла к концу. Он как будто довел ее
до обозначенной черты и бросил.
- Иди, ступай своей дорогой, моя милая, - негромко и ласково проговорил
он. - Когда-то я очень тебя любил и помню тебя такой, какой ты была. Прошу
тебя, не забывай обо мне.
Собака даже не встала, чтобы проводить ее к двери. Миа покинула
квартиру Мартина, молча взяв сумку и пальто; прошла через холл, озаренный
ярким солнечным светом, спустилась в лифте и вышла в прохладный осенний
город. Она вновь оказалась в хрупкой, но вполне реальной структуре своей
хрупкой, но вполне реальной жизни. Села в первое остановившееся такси и
вернулась домой.
В ее квартире Мерседес убирала ванную комнату. Она встретила Миа в
передней со шваброй и флаконом моющего средства в руках. Мерседес всегда
носила аккуратную свежевыглаженную форму службы социальной помощи -
ярко-синий жакет с красными погонами, узкие брючки и туфли на мягкой
подошве.
Мерседес обслуживала пятнадцать пожилых женщин в качестве сотрудницы
отдела социальной помощи и приходила два раза в неделю, обычно в отсутствие
Миа. Она называла свою работу "домашним хозяйством", потому что это звучало
точнее, чем "оказание социальной помощи", "инспекция здоровья" или
"полицейский шпионаж".
- Что с вами случилось? - удивленно спросила Мерседес, отложив метлу и
флакон с гелем. - Я думала, что вы на работе.
- Сегодня у меня тяжелый день. Трудное испытание. Мой друг при смерти.
Мерседес тут же проявила профессиональное сочувствие. Она взяла у Миа
пальто:
- Я сейчас приготовлю вам раствор.
- Я не хочу пить раствор, - устало откликнулась Миа, устроившись за
складным полированным кухонным столом. - Он дал мне лекарство для памяти.
Эта мерзость до сих пор действует.
- А что за лекарство? - осведомилась Мерседес, сняв с головы сетку для
волос и сунув ее в карман жакета.
- Двести пятьдесят миллиграммов энкефалокрилина.