"Брюс Стерлинг. Ужин в Одогасте" - читать интересную книгу автора

- Да-да, - сказал, поднявшись Хайяли. - Они называют его "Страдальцем".
Говорят, что он делает весьма диковинные и забавные предсказания.
- Я никогда бы не принял всерьез их предсказания о торговых делах, -
сказал Манименеш. - Если хочешь знать рынок, надо знать сердца людей, а для
этого нужен хороший поэт.
Хайяли склонил голову.
- Господин, - сказал он, - живи вечно!
Темнело. Рабы принесли керамические лампы с сезамовым маслом и повесили
их на балках галереи. Другие собрали косточки куропаток и принесли голову и
заднюю часть барашка, а также блюдо с требухой, приправленной корицей.
В знак уважения хозяин предложил бараньи глаза Ибн-Ватунану и после
трех ритуальных отказов караванщик с наслаждением впился в них.
- Я лично, - сказал он, жуя, - вкладываю большие деньги в
предсказателей. - Очень часто им ведомы необыкновенные тайны. Не всякие там
оккультные, а те, что выбалтывают суеверные люди. Девчонки-рабыни,
переживающие из-за домашнего скандала, мелкие чиновники, озабоченные
продвижением по службе, частные секреты тех, кто приходит к ним
консультироваться. Это может оказаться полезным ...
- Если это так, - сказал Манименеш, - может быть нам следует позвать
его сюда.
- Говорят, что он чудовищно уродлив, - сказал Хайяли. - Его зовут
Страдальцем потому, что он совершенно немыслимо исковеркан болезнью.
Багайоко элегантным движением вытер подбородок о рукав.
- Теперь мне становится интересно.
- Тогда решено. - Манименеш хлопнул в ладоши. - Приведите юного Сиди,
моего посыльного.
Тотчас появился Сиди, отряхивающий с ладоней муку.
Этот высокий чернокожий подросток в крашеной шерстяной джеллабе был
сыном поварихи. Его щеки украшали стильные шрамы, а в густые черные локоны
была вплетена медная проволока. Манименеш распорядился. Сиди соскочил с
веранды, сбежал через сад вниз и скрылся за воротами.
Работорговец вздохнул.
- Это одна из трудностей моей профессии. Когда я купил свою повариху,
она была стройной очаровательной девушкой, и я наслаждался ею от души.
Теперь, благодаря многим годам преданного служения своему искусству, она
стала стоить в двадцать раз больше, но при этом растолстела, как бегемотиха.
Но это к делу не относится. Она всегда утверждала, что Сиди - мой сын. А
поскольку я не собираюсь продавать ее, мне приходится делать кое-какие
поблажки. Боюсь, я испортил его, ведь я сделал его свободным. Когда я умру,
мои законные сыновья жестоко расправятся с ним.
Караванщик, разгадавший смысл этой речи, улыбнулся.
- Он умеет ездить верхом? Он умеет торговаться? Он знает счет?
- О, - сказал с напускной небрежностью Манименеш, - он достаточно
хорошо знаком с этими новомодными действиями с нулями.
- Вы знаете, я отправляюсь в Китай, - сказал Ибн-Ватунан. - Это тяжелый
путь, который может привести к богатству, а может и к смерти.
- Он рискует в любом случае, - философски промолвил работорговец. -
Аллах наделяет богатством по своей воле.
- Это правда, - сказал караванщик.
Под столом, чтобы не заметили остальные, он подал тайный знак. Хозяин