"Анатолий Егорович Стерликов. Камышовые странники (Повесть) " - читать интересную книгу автора

кабаньей кожи. На потолке проступают кривые чоблуки - джидовые* жерди,
поддерживающие плоскую, залитую глиной крышу.
Такие жилища в Муюнкуме тогда никого не удивляли. Были и поплоше:
темные землянки, с крохотным стекольцем на потолке вместо окна. В такой
землянке жил и Егор с родителями и братьями. Да что там хаты и землянки!
Случалось ведь и в камышовых шалашах жить - когда переезжали на
какое-нибудь становище на берегу узека.
Да, такие времена были! Промысловик, вернувшись с войны, прежде
всего думал о том, чтобы прокормить семью и выполнить план по добыче мяса
и рыбы. И кочевал с одного урочища на другое. Да и где ставить хату, если
кабаны сегодня здесь, а завтра они уже километров за тридцать - сорок? А
где будут через полгода?.. И рыба тоже кочует по узекам.
Однако Егор с родителями теперь жил не в шалаше, не в землянке даже,
а в настоящей хате с толстыми глиняными стенами и ровной, как стол,
крышей. Зимой тепло, а летом, в лютый зной - очень даже прохладно.
Словом, ладная хата.
...Побелив стены и подмазав пол, мать разбросала душистое сено. И
затопила печь. В обеих половинах хаты стало тепло. Пол и стены подсыхали,
запах извести и сырой глины улетучивался, и хата наполнялась ароматами
степных трав.
Мать еще не разрешает ходить по непросохшему полу, и Егор сидит на
своем топчане и уныло смотрит на "хвощи" и "папоротники". Вспоминает луг
и камыши Коянды-узека. С каким бы удовольствием он теперь собирал кизяк!*
Хоть целый день. Только бы снова оказаться среди камышей, среди солодки и
запашистых метелок кендыря, этой дикой азиатской сирени.
Егор потянулся к полке на стене и взял оттуда тетрадные обложки и
два огрызка карандаша. Уселся поудобнее на топчане, принялся рисовать
излучину узека, лодку и лопасик - навес, под которым режут и солят рыбу
на становище. Еще ему хотелось нарисовать бархан, усеянный тюльпанами,
лощину, поросшую маками. Но тут нужно много разноцветных карандашей. А
братка Володя, приехавший из Гуляевки на каникулы - он там у бабушки
живет, - привез только два этих оглодка - синий и зеленый. Карандаши он
сам израсходовал на уроках рисования. И все чистые тетрадочки исписал. А
Егору достались одни обложки. Да и то их брат Николай хотел на пыжи
пустить.
Закончив хлопоты по дому, мать что-то сказала братке Володе и тот
вышел в сени. А вернулся с небольшой чингилиной.
- Ну, Егор, хватит лодыря гонять. Помогай-ка елку обряжать. А то
скоро Дед Мороз придет, а у нас и елка не готова, - как будто строго
говорит мать, но слова ее радуют.
Чингилина на редкость удачная: кора не почернелая, не замшелая, не
потрескавшаяся, а желтая и блестящая. Веточки упругие, крепкие, как
проволока, густо облеплены острыми колючками. И что еще хорошо -
семенистая попалась чингилина, чуть встряхнешь - сухо зашуршат семена в
коробочках-погремушках. И цветом коробочки хороши - корочки
свежеиспеченного хлеба.


Для елки братка Володя искал деревце, у которого ветви не были бы
оглоданы скотиной. Поэтому он, продираясь сквозь колючий чапыжник в глубь