"Андрей Стерхов. Атака неудачника ("Быть драконом" #2) " - читать интересную книгу автора

- Журнал наш.
- Журнал?
- Ну да, журнал. Точнее - редакцию нашего журнала. Видите ли... - Тут
Холобыстин потянулся к портфелю, щелкнул золочеными замками и извлек на свет
пухлый журнал в мышиного цвета обложке.- Видите ли, я являюсь издателем и
главным редактором одного известного литературного альманаха. - Он передал
журнал мне через стол. - Надеюсь, вам как интеллигентному человеку знакомо
это издание?
Насчет "интеллигентного человека" этот дядя, на поверку все-таки
оказавшийся хоть и незначительного ранга, однако начальником, дико ошибался.
И не человек я, и не интеллигент. Не человек - по рождению, не интеллигент -
по ментальности. Уж кем-кем, а интеллигентом себя сроду не считал. Мало
того, вообще не очень понимаю, что означает этот термин, изобретенный
автором романа "Василий Теркин" Петром Боборыкиным. Мутный какой-то термин.
Настолько он мутный, что каждый вкладывает в него (хотя, быть может,
правильнее будет сказать - вынимает из него) свой собственный смысл. Сколько
людей, столько и смыслов. А потом: я его как где услышу, сразу представляю
Васисуалия Лоханкина, тырящего мясо из простывшей кастрюли. Тут же волна
омерзения по всему драконьему нутру, и - брр - ничего с собой поделать не
могу. Была бы моя на то воля, вымарал бы к чертям собачьим это корявое слово
из всех словарей. Нафиг не нужно. Хочешь про сослуживца Ивана Ивановича
сказать, что он умница и порядочный человек, ну так и скажи, не наводя тень
на плетень: "Вон идет Иван Иванович, он умница и порядочный человек". Всем
сразу про Ивана Ивановича станет все предельно ясно и никаких на его счет
левых непоняток не возникнет.
Альманах, который я, конечно же, видел впервые, назывался "Сибирские
зори". Приличия ради я изобразил живой интерес, даже пролистнул несколько
страниц и, не желая усугублять обиду потенциального клиента, извернулся:
- Не сказать, что регулярно читаю, но... Как я понимаю, это свежий
номер?
- Да-да, - похвалился господин Холобыстин, - свежий, свежеиспеченный,
Заезжал по пути в типографию и вот прихватил. Сам еще пока не листал, но вы,
если желаете, можете оставить себе.
Я сделался сама благодарность:
- Спасибо, Семен Аркадьевич. Огромное спасибо. Обязательно ознакомлюсь.
С превеликим удовольствием. Потом как-нибудь.
Таким вот беспардонным, чтоб не сказать бесстыжим, враньем мне удалось
слегка растопить сердце господина писателя. Он одобрительно улыбнулся и
заметил благосклонно:
- Приятно слышать подобные слова. Мало кто в наше время интересуется
подлинной литературой. Это раньше "толстяки" расхватывали, как горячие
пирожки, а сейчас, в эпоху чистогана...
Он разочаровано махнул рукой и закатил глаза к потолку.
Понятно, что уважаемый господин Холобыстин имел виду журналы советской
эпохи - "Новый мир", "Октябрь", "Неву", "Наш современник", иже с ними, но
мне вдруг припомнилось, как лет сто-сто пятьдесят назад я с нетерпением ждал
прибытия в Город неразрезанных номеров "Трудолюбивой пчелы", "Адской почты"
и "Телескопа". Вот в ту пору меня действительно здорово волновала людская
натура, ее падения и взлеты. Сейчас уже нет. За век двадцатый, век, который
один поэт-страдалец весьма справедливо обозвал волкодавом, все про сынов