"Джессика Стил. Венгерская рапсодия " - читать интересную книгу автора

потому, что он художник и разглядывал ее абсолютно бесстрастно. Вдруг он
покачал головой и медленно произнес:
- Вы выглядите усталой.
- Спасибо, - колко ответила она и тут же спохватилась, что надо бы
извиниться за свой тон. Однако через секунду прогнала эту нелепую мысль
прочь. С какой стати?
Она всегда всем нравилась с первого взгляда. И никогда не встречала
людей, так откровенно дававших понять, что она им неприятна. И если перед
ней художник хотя бы наполовину такого уровня, как о нем говорят, значит, он
изучает ее внешность, чтобы пририсовать темные круги под глазами. Не сразу,
конечно, а в самый последний момент!
Элла начинала чувствовать недоверие к этому художнику, который,
вероятно, будет слишком правдив при написании картины. Ей больше не хотелось
ни о чем говорить с ним. Судя по всему, желание общаться пропало и у него.
Гармоничные отношения между хозяином и гостьей иссякли - если, конечно, с
самого начала все это не было игрой ее воображения, - и ланч завершился в
полном молчании.
Позже, когда Элла распаковывала свои вещи, ее мысли занимал только
Золтан Фазекаш. Лицо художника неотступно преследовало ее, она видела перед
собой прекрасный изгиб его губ, растянутых в улыбке. Пусть он разглядывал
меня долго и пристально во время ланча, в этом нет ничего обидного, я не
возражала бы, если б это продолжалось еще дольше. Но почему он так невзлюбил
меня, даже когда мы еще не были знакомы? Может, отец сказал ему что-то
такое, что заставило Золтана Фазекаша составить плохое мнение обо мне
заранее?
Но она тут же отмела эту мысль, потому что хорошо знала своего отца,
всегда пекшегося об имидже семьи Торнелоу.
Так и не поняв, за что Золтан Фазекаш невзлюбил ее, Элла схватила в
охапку измявшуюся во время путешествия одежду и, надеясь, что художник
спешит уловить мягкое предвечернее освещение, вышла из своей комнаты.
Если Фрида хотя бы чем-то похожа на Гвенни, то она в это время
отдыхает, решила Элла и смело двинулась на кухню. Довольно быстро найдя ее,
она открыла дверь в прачечную.
Пока Элла управлялась с утюгом, ее мысли вновь обратились к хозяину
дома. То, что художник, пригласивший ее в Венгрию для создания портрета, не
подготовился к работе, раздражало ее больше, чем что-либо другое.
Внезапно ее осенило: я же не предупредила о своем приезде! Почему он
должен был бросить все, как только ж появилась на пороге его дома? Тем более
художник с его именем!
Заканчивая гладить, Элла пришла к выводу, что сама во всем виновата:
художник, должно быть, хотел, чтобы она сидела у него дома, готовясь к
завтрашней работе.
И тут в кухню внезапно ворвалась Фрида, увидела ее в прачечной и
ужаснулась. Изливая потоки венгерских слов, экономка подбежала к ней
вплотную.
- Прошу прощения, - сказала Элла, осознавая, что вторглась на чужую
территорию.
Однако Фрида знаками указала на утюг, затем на себя, затем на стопку
уже выглаженных Эллой вещей, потом снова на себя, и Элла наконец уловила
причину ее волнения.