"Ежи Ставинский. Час пик" - читать интересную книгу автора

говорили друг с другом только по конкретным поводам. Я все еще не
догадывался, что скрывается за этим ее поэтическим настроением.
- Сразу после обеда я должен ехать на... - попробовал я отрезвить ее.
- Иногда стоит и запоздать, Кшись, - ответила она и положила мне на
плечо руку. Я насторожился: в устах Зоей, которая была пунктуальна, как сама
обсерватория Гринвича, это звучало невероятно! Мы продолжали ехать молча,
глядя на дорогу, окаймленную стройными, нежно зеленеющими тополями. И вдруг
я понял: Зося пытается пробить образовавшийся между нами. лед отчуждения! Я
пришел в замешательство. Ничего не поделаешь, надо перетерпеть. А той
молодой особе можно и позвонить, если я опоздаю. Так в молчании мы доехали
до железнодорожного шлагбаума, где я свернул к Повсину.
- Давай свернем, ты сможешь здесь проехать? - неожиданно спросила Зося
и указала на почти невидимую среди густого кустарника проселочную дорогу.
Несмотря на мою явную холодность, она решила довести свой эксперимент
до конца. Во мне всегда вызывали жалость отчаянные попытки женщин вновь
возбудить чувство в мужчине, настолько к ним охладевшем, что это было
заметно любому здравомыслящему человеку, по только не им самим; слепо и с
каким-то прямотаки мазохистским упорством они продолжали брести навстречу
краху.
Я въехал на дорогу среди кустарника и остановился. Зося робко обняла
меня и начала целовать. Я отвечал на ее поцелуи, но разжечь в себе страсть
так и не смог. Место, которое она выбрала, как нельзя менее располагало к
возрождению супружеских чувств: эту дорогу облюбовала некоторые владельцы
машин для прогулок отшодь но с женами. Я и сам недавно побывал здесь с одной
особой... Зося стала целовать меня еще крепче, а я обхватил ее правой рукой
за талию, как более слабый боксер обхватывает более сильного, пережидая
самую опасную серию ударов. Я смотрел вдаль поверх Зосиной головы, и мне
были видны первые домишки Повсина. Я даже разглядел двух мальцов, кидавших
друг в друга камнями, - один из них был в светло-желтом свитере. Вдруг губы
Зоей неподвижно застыли у моей щеки, она взглянула мне в глаза. Я оторвал
взор от мальчишек - поздно. Зося поняла, что ее усилия напрасны, что
возникшее между нами отчуждение слишком глубоко и она уже никогда не сумеет
увлечь меня споим волнением. В глазах ее была печаль - такая, что на секунду
мне даже стало страшно: рухнула ее последняя в жизни ставка. Отодвинувшись
от меня, Зося некоторое время сидела не шевелясь, потом сказала:
- Едем обратно, Кшись.
Мы снова выехали на шоссе. Зося смотрела вперед. Искоса взглянув на
нее, я заметил, как увлажнились ее глаза, как по щеке медленно поползла
одинокая слеза. Она не утерла ее. Мне было непонятно все это, но не больше.
Вернувшись, мы сразу ж завертелись в обычном водовороте, а вскоре я и вовсе
позабыл об этом ее неожиданном порыве. Впрочем, внешне ничего не изменилось
в наших отношениях. У меня не было ни малейшего намерения расходиться с
Зосей: во-первых, нас объединяла наша дочь, Эва, а во-вторых, Зося была
женой не слишком требовательной и не слишком ревнивой. И лишь происшедшая в
моей жизни катастрофа заставила мою память воскресить весь этот эпизод,
отнюдь не такой маловажный, как мне тогда казалось. Но вернемся к событиям
той пятницы, к 11 ноября 1966 года.
Выйдя из кухни, я снова наткнулся на Эву, выбежавшую из ванной. У нее
оставалось пять минут для того, чтобы одеться и позавтракать. Она рассеянно
взглянула на меня. Все в ее ленивой молодой натуре протестовало против