"Анджей Стасюк. Белый ворон" - читать интересную книгу автора

- Не смейся, не смейся. Это вопрос инстинкта и веры. Убедить тебя я
ничем не могу, у меня просто нет никаких рациональных аргументов. Ну на что
ты сейчас способен? А через год, через два? Живешь, как клошар, и твердишь
себе: так устроен мир. Потому что живешь ты, как клошар, и сам знаешь это,
только помойка у тебя чуточку получше и голод твой другого свойства.
Уцепился за эту газету, где ты по-настоящему никому не нужен, и впариваешь
туда всякую фигню про то, как русский откусил ухо чеченцу, кашубы после
бурного голосования выбрали самую красивую задницу, а продавец дырявит
гондоны, потому что Господь Бог избрал его для борьбы со злом...
Он лавировал, как на слаломных лыжах, и говорил, говорил. Его
серо-зеленое длинное пальто развевалось и задевало прохожих.
- ...чем отличается то говно от этой улицы? - И он бросил взгляд вдоль
Маршалковской, уставленной ларьками, столами, раскладушками, выстеленной
нищими и покойниками в адидасах. - Мое сердце огромно, и я люблю все эти
морды, мое сердце огромно, потому что вместо ненависти оно переполнено
презрением и любовью. И я плачу, потому что и мы встанем в эту очередь,
которая никогда и нигде не кончится, ведь конец света - это выдумка, и
апокалипсис тоже выдумка, а если он и наступит, то эти скоты его даже и не
заметят, голод их не коснется, так как они будут пожирать друг друга, пока
предпоследний не схавает последнего... пока земля не остановится и не
стряхнет с себя всех этих паразитов. Вспомни, как мы тут ходили десять лет
назад, пьяные, измученные и одинокие, вспомни, как я выволок тебя из
"Сюрприза", нет, этого ты помнить не можешь, из "Сюрприза", которого больше
нет, приволок на себе на стоянку такси, а там было пусто, темно, дул ветер,
и я затащил тебя во двор около кино и стал ждать, когда ты очухаешься. Мы
были бедные, серые, отравленные дешевым алкоголем, но мы были способны найти
все места, которых сейчас нет. И все вокруг были такими же, отравленными,
бедными, но мы могли... даже не знаю... мы могли все...
И тут я ему сказал, что иду к Малышу, и предложил пойти со мной и
напиться, но он только махнул рукой и двинул, вжав голову в плечи, в провал
подземного перехода; кто-то толкнул его, но, похоже, он даже не обратил на
это внимания.

7

Ночью ветер прекратился. Когда утром Гонсер толкнул дверь, его фигура
исчезла во вливавшемся свете.
- Парни! Вставайте и посмотрите!
Между зеленью ближних елей сияла чистейшая лазурь, а в хижину врывались
косые солнечные лучи, и мы увидели пляшущие в стылом воздухе нашего шалаша
пылинки. Ну прямо как в июльский день. Малыш лежал отвернувшись, и на фоне
его спины сидящий Василь в черном свитере выглядел маленьким и каким-то
беспомощным. Он тер покрасневшие глаза. Ветер, дым, а теперь свет - похоже,
ему никогда не избавиться от конъюнктивита.
- А это тоже осталось от гуралей!* - крикнул Гонсер, размахивая
погнутой закопченной сковородкой. Мы еще только выбирались из своих лежбищ,
а в хижине уже горел огонь, на трофейной сковородке скворчало сало, над
водой в котелке поднимался пар.
______________
* Гурали - горцы, жители Татр и Бещад (пол.).