"Анджей Стасюк. Белый ворон" - читать интересную книгу авторавидно. Конец один, но вы своими глупыми головами этого понять не можете. Мне
тридцать два, я был пианистом и педерастом, потом читал книжки и ходил по улицам и верил, что являюсь образом и подобием. Особенно тогда, когда мне кто-нибудь врезал. Потому что тогда я страдал, а никакое другое уподобление в голову мне не приходило. Что ты сказал жене? В спальнике было тепло и темно. Я чувствовал душный запах собственного тела. Когда мама закутывала меня одеялом и уходила, я тут же начинал воображать любимые свои картины. Вот моя кровать проплывает сквозь непогоду, снег, дождь, дрейфует по холодным волнам какого-нибудь северного океана, а кругом ветер, стужа, тьма. А я при этом в полной безопасности, спрятался под одеялом, и даже слабенькое дуновение не проникает в нагретую нору. Именно такое чувство было у меня сейчас. Я пребывал в коконе, в наименьшем из возможных пространств. И я пернул, чтобы отогнать все злые силы. И слушал. - Да ничего особенного. Сказал, что устал и хочу на несколько дней уехать. В горы. Что у нас в горах есть знакомые. - Где-нибудь здесь? - Нет. За Пшемыслем. - Не. мог, что ли, сказать ей правду? - Какую правду? Что еду играть в партизан? Надо же соображать, Василь. - А если погибнешь? Мне очень хотелось увидеть лицо Гонсера, но я не смел пошевельнуться, высунуть голову, даже вздохнуть. И мне оставалось только представлять себе, как он глядит на Бандурко и его обеспокоенные глаза замирают под очками и выискивают в лице Василя признаки насмешки, иронии - словом, чего угодно, - В лесу, что ли? - Да где угодно, Гонсерик. - Ладно, хватит трепаться. И не пей больше этой отравы. А то я не врубаюсь в твой юмор. - Нет, Гонсер, смерть - это очень серьезно. Они замолчали. Я услышал, как стукнула кружка, потом раздалось бульканье спирта и воды, которой развели спирт. В костре сдвинулись прогоревшие поленья, на нашу хижину свалился какой-то заплутавший порыв ветра. В конце концов Гонсер не вынес паузы, которую специально для него выдерживал Василь. - Давай? Чего ждать, пока остынет. - Давай. И дай мне твоего "Кэмела", а то мы накупили какого-то говна. Голову даю на отсечение, что в этот момент Василь послал Гонсеру свою неподвижную улыбку, в которой принимала участие одна только верхняя губа, приоткрывающая ряд ровных желтоватых зубов. С непривычки улыбка эта здорово действовала. - Да, погибнешь в лесу, а мы тебя отыщем. Или сам отыщешься. Что-нибудь в этом роде. - Хоть бы погода переменилась. Выглянуло бы солнце. Тогда можно было бы сходить куда-нибудь в поход. Ты говорил, что мы будем ходить в походы. - Походим, Гонсерик, еще как походим, и независимо от погоды. А сейчас самое лучшее - это завалиться баиньки. Я подождал, когда закончится возня, все улягутся, потом дождался, когда их дыхание станет ровным и спокойным, и только после этого высунул голову, а |
|
|