"Анатолий Стась. Зеленая западня (Приключенческо-фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

стола.
- Мы умеем храбрых превратить в трусов, из трусов делаем бесшабашных
смельчаков. Легкий укол иглой шприца, и ничего больше не надо. В кровь
попадается крохотная доза замечательного вещества, которое так по душе
фрейлейн Труде. Десяток никчемных молекул этого вещества за секунду выбивает
дух из человека. Но кому нужна такая смерть? Обычное варварство. Наша
волшебница фрейлейн обогатила науку гениальным открытием. Черт ее знает, как
она этого добилась, однако теперь страшный яд, который имеет название ЛСД,
можно смело есть, пить и ничего не произойдет. И после инъекции вещество
спокойно дремлет в крови, с ней можно прожить до ста лет и умереть от
насморка. Но только следует мне передвинуть вот эту пластиночку, - Кносе
тронул пальцем сигаретницу, - как слабенький такой радиоимпульс сотворит
чудо. Препарат ЛСД в организме начнет действовать, мигом поразит клетки
мозга, и тогда... Тогда будет то, что происходило на твоих глазах в туннеле.
Вот таким способом мы держим на привязи твоих краснокожих приятелей.
Фрейлейн Труда обрабатывает их своим методом еще сызмальства. Раньше с этими
свиньями было немало хлопот, а теперь индейцы тише воды, ниже травы.
Работают, кряхтят и молчат, так как знают, что их некрещеные души всегда
можно закрыть в этот сундучок. Здесь несколько отметок, видишь? Двинешь
пластинку вот сюда - человек сатанеет, а если сюда - она уже перед тобой,
будто ягненок, покорный, тихий, и ума у него не больше, чем у курицы. Понял,
голубь? Сейчас подберем отметку для тебя лично. Хотя ты, наверное, думаешь,
что тебя это не трогает, так как ты не индеец и никто тебе не делал инъекции
препарата? Должен тебя разочаровать. В тот дня, когда ты очнулся в этой
комнате, возле тебя сидела фрейлейн Труда и держала в руке шприц... Да, да!
С тех пор молекулы чудодейственного ЛСД блуждают и в твоем теле. Укол был
совсем не мучительный, правда же?
Ужас, которого я еще никогда не ощущал, зажал меня в объятия. Кносе
посматривал на меня с наслаждением. Его голос слышался будто издали.
Наверное, я совсем не слышал бы его голоса, когда бы он не промолвил слова
"мать".
- ...Сейчас ее приведут сюда. Она будет иметь возможность полюбоваться
сыночком, у которого пропадет память, а от ума останется ровно столько, лишь
бы он мог повиноваться приказам, чтобы выполнять простейшую работу. Отрадное
будет зрелище, поверь мне! На этом конец, голубь! А ты, наверно, думал, что
тебя ждет героическая смерть? Нет, твои мышцы нам еще понадобятся. Ум -
этого нам не надо. Только мышцы.
Сквозь мерцающую сетку, которая застилала глаза, я видел согнутый палец
Кносе на "сигаретнице". Они приведут сюда маму... А чего же можно еще ждать
от фашистов? Такие, как этот лысый, когда-то убивали детей у матерей на
руках, закапывали родителей живьем в землю. Недаром так побледнела мать,
когда услышала, что фрейлейн Труда лечила меня. Знала, какое это было
"лечение", знала, но молчала. Что же делать? Наброситься на лысого? За
дверью широкополые шляпы, услышат, прибегут, скрутят... Что делать? Я готов
на все, лишь бы это произошло без матери. Только чтобы она не видела. Она не
должна видеть, это же ужасно для нее...
Палец Кносе лежал на "сигаретнице".
Где-то в моих жилах блуждал, и ждал своего времени, дьявольский ЛСД. С
каждой секундой время это приближался. "Сюда приведут твою мать..." Что же,
осталось одно. Пока матери здесь еще нет. Пока в комнате нас двое - я и