"Михайло Старицкий. Молодость Мазепы" - читать интересную книгу автора

песни, ни музыки, ни танца! "Людыны" молодой не увидишь... Ей-Богу, - одни
калеки, - говорила старшая, охвативши своей рукой плечи младшей и слегка
раскачивая небольшими, загорелыми босыми ногами.
- Не знаю, как другим, а мне здесь "гарно", - возражала младшая,
выбрасывая косточки изо рта, - что ж, что калеки? А добрые какие! И
Немота, и Безухий, и Шарпанына... Я их так люблю! А они меня... Господи!
Сколько гостинцев носят - и ягоду всякую, и "рогозу", и перепелиц... а то
раз зайку принесли, такого "гарнесенького", и я выкормила... Ах, какой он
был славный да забавный, как знал меня, - ел с рук.
- И ты одним зайком "задовольнылась"?
- Как зайком? - подняла с удивлением глаза свои Галина. - А коровы, а
телята, а куры, а гуси, а голуби? Разве с ними не весело? Гуси, как
увидят, растопырят крыла и "загелготять" радостно, бегут, подлетают, а им
наперегонки куры... и так рады, так рады... и я рада им, и мне весело:
всякую птицу знаю, какая жадная, какая драчливая... и заступлюсь за
смирную... Э, они меня знают и любят.
- Так тебе в курах да гусях утеха?
- Ну! - протянула Галина обиженно, - я ж тебе про людей говорила... А
баба, а дид? С ними так хорошо мне, так любо! Баба такие сказки
рассказывает, и страшные, и всякие, что целую ночь "жаха║шся", и все б
слушала... Так это все представляется, будто сама была... так хорошо... А
как дид начнет оповедать про лыцарство, про всякие "воювання"... так аж
дух захватывает... и станет жалко, жалко! Сама бы лучше умерла, а чтоб их
не мучили... А степь наша, - оживилась вдруг Галина, и глаза ее сверкнули
детским восторгом, - то зеленая, то сизая, то червоная... волны шелковые
стелются, а вдали марево играет: то святой Петро овцы гонит. Эх, легко так
да просторно... вот как будто купаешься в ней и не накупаешься.
- Годи! Уж ты мне про степь и не говори! - раздражилась даже Орыся, -
просто ненавижу... и на что тут смотреть! Куда оком не кинешь - ничего,
хоть бы тебе "замаячыв" какой бес! Зелено, зелено, да и только! А зимою
то, думаю, - пропала б, бей меня сила Божья, коли б не пропала! Вот у нас
дело другое: кругом "гай", дубравы, левады, хутора, а вдали горы... а под
ними Днепр течет, синий, синий да широкий... не то, что ваша Саксаганка, -
вся в "кушыру", да в "лататти".
- Орысю! Не лай моей степи и моей речки, не "гудь" их, - заговорила
огорченным голосом Галина, и личико ее приняло трогательное выражение. - Я
так их люблю. Может быть, там и у тебя добре, а по мне, так я лучшего б,
как здесь, и не хотела.
- Так бы, значит, и просидела б тут печерицей весь век?
- Бог с тобой, - насупилась Галина, опустив полные слез глаза.
- Не сердись, моя ягодко! - обняла ее горячо Орыся. - Я ведь обидеть
тебя не хотела, а так "занудылась" здесь, стосковалась, за своими
стосковалась, понимаешь, - так мне и досадно, может оттого и степь твоя
надоскучила, - рассмеялась она и начала трясти за плечо Галину. - Ну,
скажи по правде, разве тебя не тянет поехать куда, свет Божий увидеть,
музыку послушать, с парубками поиграть, "пожартовать"?
- А как же меня может тянуть, коли я никогда того и не видела, -
ответила просто Галина.
- Как так? - изумилась в свою очередь Орыся.
- А так: дид редко ездит по ту сторону за Днепр и меня с собой не