"Михайло Старицкий. Молодость Мазепы" - читать интересную книгу автора

заметить издали прямо подымающуюся к небу тоненькую струйку дыма.
Струйка эта выходила из неглубокой, но широкой балки, пересекавшей
степь с южной стороны. По дну балки пробегала небольшая, но чистая и
прозрачная речка, группа густых деревьев находилась недалеко от ее берега.
Издали решительно нельзя было понять, откуда подымался этот дымок, но,
спустившись в балку, путник с изумлением заметил бы дубняк, покрывавший
примкнувшую к балке, вроде мисочки, котловину; между темной зеленью
довольно высоких и разложистых дубов прятался и отливал яркой листвой
молоденький вишневый садик, окружавший чистый и зажиточный дворик
какого-то неведомого хозяина. Несмотря на уединенное положение маленькой
усадьбы, она была в достаточной мере укреплена: высокий частокол из
крупных, заостренных кверху дубовых бревен, с дубовыми воротами на крепких
железных засовах, окружал кольцом это жилье. Все было сделано грубо,
нескладно, но крепко и могло представить значительный оплот. Внутри же
дворик совсем не имел такого грозного и воинственного вида. Небольшая хата
с новой светлой крышей стояла в глубине двора. Окна ее были подмазаны
синей краской, а вдоль "прызьбы" выделялась щеголевато, старательно
выведенная ярко-желтая полоса; от хаты тянулась к воротам протоптанная по
зеленому двору между дубами и ясенями тропинка; направо и налево виднелись
хозяйские постройки, а между ними стояли круглые зеленые стожки только что
скошенного сена. Все было так чисто, так хозяйственно в этой притаившейся
в степи усадьбе, что в голову невольно приходил вопрос: кто же мог здесь
жить, кому мог принадлежать этот прелестный уголок? Конечно, никто иной,
как какой-нибудь старый, угрюмый запорожец, вышедший из Сечи на покой. Но
веселый вид усадьбы не напоминал собою неприглядного "зымовныка", - всюду
виднелось присутствие мягкой женской руки. Впрочем, наблюдателю в этот раз
не пришлось бы и задумываться долго над решением подобного вопроса, так
как за воротами дворика, на длинной, обтесанной колоде сидели две
премиленькие молоденькие девчины и ели сочные, только что начавшие
дозревать вишни. Одна из них смотрелась еще совсем полуребенком; на вид ей
нельзя было дать и семнадцати лет. Она была среднего роста, не худая, но
стройная и тонкая, как гибкий тростник. Ровный, блестящий пробор разделил
ее русые, слегка волнистые волосы на две половины, их мягкие шелковистые
пряди обрамляли изящно очерченное лицо, с нежными женственными чертами,
главную прелесть которого составляли тонкие соболиные брови и большие
карие, необычайно ласковые глаза. Они смотрели так доверчиво, так ласково,
словно хотели обнять весь мир своим теплым, глубоким взглядом. Во всей
фигуре девушки было что-то женственное, чистое. Даже когда она смеялась,
какой-то легкий, едва уловимый отблеск задумчивой грусти не покидал ее
глаз.
Подруга ее составляла полную ей противоположность. Смуглая, румяная, с
вечно сверкающими из-за коралловых губ двумя рядами крепких, белых зубов,
она воплощала в себе настоящий тип украинской девчины, живой, кокетливой и
остроумной. Черная коса ее спускалась на спину, а голова была повязана по
левобережному обычаю ярко-красным, узко сложенным платочком. Обе девчины
были одеты в вышитые сорочки и крепко охватывающие их стан яркие плахты.
Солнце заходило прямо перед ними и освещенные его лучами отлогости
балки казались огненными, горящими. Между девчатами шел оживленный
разговор.
- Нет, ты не сердись... а тут такая скука, что хоть с ума сходи... ни