"Константин Михайлович Станюкович. Беглец" - читать интересную книгу автора

- Ддда... Видно, невмоготу было, ежели решился! - заметил кто-то.
- Поляки сбили! - промолвил Якушка.
- Поляки?
- Тут есть их! - сказал Якушка и прибавил: - скоро, братцы, и бухта!
Вот только в проливчик войдем.
Все стали смотреть вперед. Клипер, плавно рассекая воду, быстро
подходил к так называемым Золотым Воротам, соединяющим океан с заливом.
Толпа раздвинулась, пропуская боцмана Щукина. Он подошел к кадке,
протянул руку к Якушке за трубкой и, сделав две затяжки, спросил:
- Ты это про что, Якушка?
- Да про Максимку Прокудиновского... Помните, Матвей Нилыч...
- Как не помнить? Еще твой приятель был! - усмехнулся боцман.
- А что ж?.. Максимка парень был тихий... Ничего себе...
Боцман помолчал и, передавая трубку Якушке, проговорил:
- Тихой? Жалко, тихого тогда не поймали! Прокудинов по-настоящему бы
разделал шкуру твоему Максимке... Тогда еще нонешних вольностев не было...
Всыпали бы штук ста три линьков - закаялся бы бегать... А то ишь ты...
выдумал!
И Якушка, и другие матросы молчали, но на многих лицах появились
улыбки, не свидетельствовавшие о доверии к мнению боцмана насчет
спасительности "разделывания" шкуры. Щукин отлично это знал и раздражительно
прибавил, махнув головой по направлению к берегу:
- Поди, сдох у этих анафем?.. Тоже... барин какой... бегать!
Опять все молчали. Только чей-то льстивый голос раздался из толпы:
- Это вы верно, Матвей Нилыч... Это вы правильно... ей-богу...
Старый боцман повел презрительным взглядом на выдвинувшегося Трошкина,
известного лодыря и подлипалу, имевшего репутацию скверного матроса, и,
видимо, нарочно не обращая ни малейшего внимания на его слова, напустил на
себя строгий вид и завел речь с подошедшим покурить фельдшером.
- Известно... пропасть должон человек! - лебезил Трошкин, желая
подслужиться боцману и обратить на себя внимание. - Ты рассуди сам, Якушка!
Что он будет здесь делать? И опять же совесть... это как?.. Потому, ежели
человек нарушил присягу и убежал от своего господина...
- Ну... ты... ври больше, шканечная мельница! Нешто Максимка присягал?
- крикнул на Трошкина Якушкин.
И Трошкин тотчас же умолк.
- Бога, я говорю, забыл человек и пропал, как нечистый пес. И поделом!
Не бе-гай... Живи, где показано. Терпи... Помни, что сказано в Писании:
блаженни страждущие... Вот что! - проговорил снова назидательным тоном
плотник, грамотей, любивший читать священные книги, и вышел из толпы.
- Ты-то терпелив очень? - проговорил кто-то ему вслед.
- Рассудили?! - раздался вдруг тихий, отчетливый, несколько
взволнованный голос, и все обратили внимание на низенького белокурого
человека, выделившегося из толпы. Это был унтер-офицер Лютиков.
- Рассудили?! Уж по-вашему и пропал? А по-моему, он должен бога молить,
что сподобил его господь человеком стать, а не то что пропал! По вашему
понятию, видно, только и жизни, где шкуру спускают? - иронически прибавил
он, взглядывая своими большими серыми, смотревшими куда-то вдаль, глазами на
боцмана. - Человека тиранили, а он... терпи! В Писании сказано? Сказано в
Писании, да не то... Эх... народ... народ!