"Константин Михайлович Станюкович. Беглец" - читать интересную книгу автора - Ддда... Видно, невмоготу было, ежели решился! - заметил кто-то.
- Поляки сбили! - промолвил Якушка. - Поляки? - Тут есть их! - сказал Якушка и прибавил: - скоро, братцы, и бухта! Вот только в проливчик войдем. Все стали смотреть вперед. Клипер, плавно рассекая воду, быстро подходил к так называемым Золотым Воротам, соединяющим океан с заливом. Толпа раздвинулась, пропуская боцмана Щукина. Он подошел к кадке, протянул руку к Якушке за трубкой и, сделав две затяжки, спросил: - Ты это про что, Якушка? - Да про Максимку Прокудиновского... Помните, Матвей Нилыч... - Как не помнить? Еще твой приятель был! - усмехнулся боцман. - А что ж?.. Максимка парень был тихий... Ничего себе... Боцман помолчал и, передавая трубку Якушке, проговорил: - Тихой? Жалко, тихого тогда не поймали! Прокудинов по-настоящему бы разделал шкуру твоему Максимке... Тогда еще нонешних вольностев не было... Всыпали бы штук ста три линьков - закаялся бы бегать... А то ишь ты... выдумал! И Якушка, и другие матросы молчали, но на многих лицах появились улыбки, не свидетельствовавшие о доверии к мнению боцмана насчет спасительности "разделывания" шкуры. Щукин отлично это знал и раздражительно прибавил, махнув головой по направлению к берегу: - Поди, сдох у этих анафем?.. Тоже... барин какой... бегать! Опять все молчали. Только чей-то льстивый голос раздался из толпы: - Это вы верно, Матвей Нилыч... Это вы правильно... ей-богу... известного лодыря и подлипалу, имевшего репутацию скверного матроса, и, видимо, нарочно не обращая ни малейшего внимания на его слова, напустил на себя строгий вид и завел речь с подошедшим покурить фельдшером. - Известно... пропасть должон человек! - лебезил Трошкин, желая подслужиться боцману и обратить на себя внимание. - Ты рассуди сам, Якушка! Что он будет здесь делать? И опять же совесть... это как?.. Потому, ежели человек нарушил присягу и убежал от своего господина... - Ну... ты... ври больше, шканечная мельница! Нешто Максимка присягал? - крикнул на Трошкина Якушкин. И Трошкин тотчас же умолк. - Бога, я говорю, забыл человек и пропал, как нечистый пес. И поделом! Не бе-гай... Живи, где показано. Терпи... Помни, что сказано в Писании: блаженни страждущие... Вот что! - проговорил снова назидательным тоном плотник, грамотей, любивший читать священные книги, и вышел из толпы. - Ты-то терпелив очень? - проговорил кто-то ему вслед. - Рассудили?! - раздался вдруг тихий, отчетливый, несколько взволнованный голос, и все обратили внимание на низенького белокурого человека, выделившегося из толпы. Это был унтер-офицер Лютиков. - Рассудили?! Уж по-вашему и пропал? А по-моему, он должен бога молить, что сподобил его господь человеком стать, а не то что пропал! По вашему понятию, видно, только и жизни, где шкуру спускают? - иронически прибавил он, взглядывая своими большими серыми, смотревшими куда-то вдаль, глазами на боцмана. - Человека тиранили, а он... терпи! В Писании сказано? Сказано в Писании, да не то... Эх... народ... народ! |
|
|