"Константин Михайлович Станюкович. Непонятый сигнал" - читать интересную книгу автора

боцмана за слишком живое выражение своего мнения насчет адмирала.
- Это кто?
- Да адмирал.
- Деревня ты, Акимка. Ты настоящих страшных еще и не видал... Наш-то
добер с матросом.
- Я, братцы, на его даве глядел... Страшной! Этто как озлился... Такой
глазастый... буркулы заходили, как у волка. Сам весь дрожит... А ус евойный
так и ощетинился... Глядеть было страшно... Кула...
Вдруг голос Акима осекся на полуслове, и сам он стоит ни жив ни мертв.
Перед самым его носом, в вечерней темноте, обрисовалась плотная фигура
адмирала в белом кителе.
Невообразимый страх обуял молодого матросика. Мурашки забегали по
спине. Он инстинктивно присел, пробрался за пушку и, ровно мышонок, что
прячется от кота, проскочил к люку, спустился в палубу и заметался там,
испуганный и бледный.
- Ты это что, Акимка? - спросил его матрос из кантонистов Петров,
известный на корвете зубоскал, любивший поднимать на смех и морочить молодых
матросов.
Аким рассказал и испуганно спросил:
- Что теперь мне будет?
Петров мрачно покачал головой и с самым серьезным видом ответил:
- А будет тебе то, что адмирал сейчас крикнет: "Кинуть, мол, грубияна
Акимку Чижова за борт!" Вот что будет... Эх, жалко мне тебя, Акимка!
Аким совсем замер в страхе. Он и верил и не верил словам Петрова. Ему
было жутко.
"Что будет с ним? Ведь что он сделал, о господи!" - думал молодой
матрос, считавший себя в эту минуту великим преступником.
И, охваченный паническим страхом, он бросился к корветскому образу и
припал ничком в горячей молитве.
А в ушах его раздавался страшный голос: "Кинуть Акимку Чижова за борт!"
Но прошло несколько минут, а адмирал не приказывал кидать Акимку за
борт и не отдавал насчет его никакого приказания, хоть и слышал мнение
матроса о себе. Совсем уже стихший, он сказал капитану, чтобы освободили
из-под ареста наказанного гардемарина. Затем в раздумье прошел в свою каюту,
приказал Тимошке подавать чай, достать кексов и варенья и пригласить к чаю
только что освобожденного из-под ареста "гардемарина с улыбкой".
Матросы скоро успокоили "деревенскую простоту" - Акимку, поверившего
"кантонищине". Страх простодушного матросика прошел совсем, когда он
убедился, что наказывать его не намерены. И с той поры Аким почувствовал
расположение к адмиралу и находил, что он "добер", хоть и страшен в гневе.


ПРИМЕЧАНИЯ

НЕПОНЯТЫЙ СИГНАЛ

Первоначальный вариант рассказа, носивший название "Адмиральский гнев",
был напечатан в сборнике "В людях", СПб., 1880. Для сборника "Моряки", СПб.,
1891, рассказ был существенно переработан и получил окончательное название.