"Константин Михайлович Станюкович. Оригинальная пара" - читать интересную книгу автора

улыбаясь. - Не то!.. У вас есть вино? - вдруг спросил он.
- Нет.
- Нет - и не надо. Редко две половинки сходятся... Уравнение, в котором
х равен... чему х равен?
- Пойдемте-ка, Первушин, прогуляемтесь лучше.
- В самом деле, пойдемте, - обрадовался он. - Но как же шапка?
- Какая шапка?
- Моя! - робко заметил он. - Она у Степаниды, у этой доброй души,
которая всю свою жизнь отдала другим, но стережет мою шапку.
- Так я возьму ее.
Я вышел из комнаты и пошел в кухню. Когда я попросил у Степаниды шапку
Василия Николаевича, она спросила: "зачем, куда теперь идти... первый час!"
Но когда я настаивал и сказал, что мы идем гулять вместе, она пошла к
барыне, скоро вернулась оттуда, дала мне шапку и маленькую записочку от Зои
Николаевны. В этой записочке женским неразборчивым почерком были написаны
следующие строки: "Вино гибельно для здоровья мужа; бога ради не угощайте
его и удержите. Он и без того слаб".
Я вернулся и, когда вошел в комнату, Первушин спросил:
- Достали?
- Вот она! - отвечал я.
- Так идемте. Скорей только.
Мы вышли на улицу. Ночь была тихая, лунная, славная. Слегка морозило.
Однако мой сосед плотно кутался в свое худенькое пальто и задыхался.
- Вам тяжело? Поедемте, вон и извозчик.
- Тяжело? Всем тяжело! - как-то задумчиво отвечал он, - а извозчику еще
тяжелей. Нет, нет, пройдемтесь... Я редко нынче хожу. Видите, какая славная
ночь, как красива луна, и как жить хочется. Вы знаете легенду, почему она
побледнела перед солнцем? А звезды? Знаете ли, бывают минуты, когда хочется
говорить... ужасно как хочется, а я вообще мало говорю... о себе, то есть...
- Да вы не спешите так, Василий Николаевич, вам вредно.
- А я разве спешу? - усмехнулся он, умеряя шаги. - Когда-то я спешил
надеть шлем, но вместо него надел на голову таз, который гораздо более
подходит к моей фигуре{88}. Но... Наташа зовет... иная жизнь... К черту эти
книги... Что в них?..
Он как-то странно замахал руками и закашлялся.
- Пойдемте куда-нибудь в трактир. У вас есть деньги?
- Есть, пойдемте.
Мы вошли в трактир, заняли отдельную комнату и заказали ужин.
Первушин спросил водки и сразу выпил две рюмки. Я было заметил, что это
нездорово, но он только добродушно усмехнулся.
- Верно, Степанида сокрушалась и секретничала об этом с вами? Добрая!
Она на меня как на ребенка смотрит. Напрасная забота... Я вот еще рюмку
дерну, - усмехнулся он, наливая еще рюмку, - и Степанида ничего не сделает.
Вино быстро действовало на Василия Николаевича. Он оживился. Его глаза
заискрились лихорадочным блеском и он, улыбаясь кроткой, чудной улыбкой,
быстро, точно боясь, что не успеет, начал мягким, тихим, надтреснутым
голосом.


IV