"Константин Михайлович Станюкович. Отмена телесных наказаний" - читать интересную книгу автора

- Ну?
- Ныне, говорит, все по закону будет, по правде и совести...
- Ишь ты...
- Как волю крестьянам царь дал, так и все прочее должно быть... чтобы
честно!.. - восторженно продолжал матрос. - У нас на "конверте", сами,
братцы, знаете, какой командир... добрый да правильный... И везде такие
пойдут. Все по-новому будет... Российским людям жить станет легче... Это я
вам верно говорю, братцы... А что Микитич куражится, так это он так...
Бумага-то ему поперек горла. Да ничего не поделаешь!.. Шалишь, брат... Руки
коротки!


III

На баке ораторствовал Жаворонков, матрос лет тридцати пяти, из учебного
экипажа, бывший кантонист{19}, шустрый, ловкий, наглый, не особенно
нравственный продукт казарменного воспитания. Готовился он в писаря - это
звание было предметом его горячих желаний, - но за пьянство и вообще за
дурное поведение Жаворонков в писаря не попал и служил матросом, считая себя
несколько выше матросской среды и гордясь своим образованием в школе
кантонистов. Матрос он был неважный: лодырь порядочный и к тому же не из
смелых, что не мешало ему, разумеется, быть большим хвастуном и бахвалом.
- Теперь всем даны права! - говорил он, ухарски подбоченясь и, видимо,
чувствуя себя вполне довольным в роли оратора, которого слушала изрядная
кучка матросов. - И на все положенье - закон! Поняли?
- На все?
- Беспременно на все, по статутам...
На многих лицах недоумение.
- Это какие ж статуты?
- Законы, значит... Ты ежели свиноватил - судиться будешь... Пьян
напился - судись... Промотал казенную вещь - судись... Своровал - опять же
судись... А присудился, тебя в штрафованные, а уж тогда, в случае чего,
можно и без суда выдрать...
- А как судить будут?
- По всей форме и строгости законов... Вроде как у англичан судят... Вы
вот спросите у Артюшки, как его третьего дня у англичан судили... Небось как
следует, при всем парате... Так, что ли, Артюшка?
Неказистый на вид матрос усмехнулся и проговорил:
- Чудно было...
- Чудно! - передразнил Жаворонков. - А по-моему, очень даже
правильно... Да ты расскажи...
- Да что рассказывать?.. Поставили этто меня в загородку. Ихнее писание
целовать велели. Опосля гличанин, которого я, значит, в пьяном виде, ударил,
стал на меня доказывать. Все слушали. Судья ихний, в вольной одеже, посреди
сидел... повыше этак, и тоже слушал. Как гличанин кончил, мне велели на него
доказывать. Опять слушали, как наш офицер на ихнем языке мой доказ
говорил... Ну и взяли штраф... за бой, значит.
Этого Артюшку притянули к суду за оскорбление полисмена в Гонконге. Он
был на берегу и в пьяном виде буянил. Когда полисмен что-то сказал ему,
матрос ударил его. Англичане, бывшие свидетелями этого пассажа, только