"Константин Михайлович Станюкович. Тоска" - читать интересную книгу автора

не считал бы себя вправе критиковать лечение врачей и не ругал бы их. Я,
слава богу, учился и много работал, и, кажется, знаю, что делаю.
И, словно бы желая еще больше сорвать сердце на возмущающее его
нахальство публики, еще безапелляционнее и докторальнее произнес то, что
едва ли бы сказал, не встретивши противоречия со стороны профана.
- Вы, Иван Иванович, думайте с капитаном как вам угодно, а я считаю
долгом сказать, что не отвечаю за выздоровление больного, если он не будет
немедленно же отправлен на берег.
- Будто бы? - раздался с конца стола насмешливый голос мичмана
Коврайского.
- А вы врач, что ли?
- Считаю себя только не влюбленным в себя авгуром и только мичманом.
- И надо об этом помнить.
- И помню.
- Как видно, забываете. Впрочем, это общее правило: каждый безусый
мичман думает, что он все знает. Это - в порядке вещей.
- Как и в порядке, что жрец считает себя непогрешимым.
Уже спор готов был разгореться, как старший офицер приказал Коврайскому
немедленно приготовить баркас и отправляться на нем с больным на берег.
- Да как же, Иван Иваныч. Доктор, смилуйтесь!.. Тоже у меня был дядя с
переутомлением, и тоже его отправляли из Петербурга для отдыха в Италию.
Нарвался на врача, который был глуп как сапог. Хорошо, что дядя пробыл в
Италии только три месяца. Там совсем пропадал без шельмы-тетеньки и без
обычной обстановки и догадался удрать.
Старший офицер беспокойно заерзал плечами.
- Надо уметь исполнять приказания, чтобы заставить слушаться.
Пожалуйста, отправляйтесь с больным, - строго прибавил Иван Иванович.
Таким образом, благодаря самолюбиям доктора и старшего офицера, боцман
через два часа был в неаполитанском госпитале.


V

Когда боцмана привезли в госпиталь, он как-то страдальчески взглянул на
мичмана и сказал:
- Спасибо, ваше благородие. Хотят меня доконать. Нечего сказать -
умники!
А мичман, словно бы виноватый, сказал боцману:
- Да ведь я, голубчик, не виноват.
- Никто не виноват, ваше благородие. Оказывается, виноватый один я, и
по своей же глупости.
- По какой глупости?
- Да тоже полагал, что есть такие, как Вячеслав Оксентич, а главная
причина - очень уж полагают о себе глупые люди; оттого им и самый полный
ход. Навестите когда, ваше благородие.
С этими словами боцман вошел в небольшую, очень чистую комнату.
Из открытого окна врывались снопы яркого солнца.
К больному подошла высокая, белокурая немка и нежным, слегка
аффектированным голосом проговорила по-французски, указывая на кровать:
- Вот ваше место. Сейчас же ложитесь. Доктор сию минуту придет