"Константин Михайлович Станюкович. Дождался" - читать интересную книгу автора

Только, при всем желании, не мог, как предписывал врач, не волноваться,
не скучать и не худеть.
И он деликатно умалчивал в письмах, что скучает один до одури и очень
волнуется, если от жены долго нет письма.
Уставший, поднялся Валерий Николаевич в первый этаж пансиона.
- Опять возвратились один, дорогой monsieur Nevoline? Что случилось? -
с порывистым, горячим и, видимо, притворным участием спросила откуда-то
появившаяся в коридоре хозяйка, говорившая на многих языках и на всех
довольно скверно.
Это была пожилая, величественного роста дама, надушенная, напудренная,
затянутая в корсет, с рыхлым, красноватым лицом, когда-то, казалось, не
лишенным несколько грубоватой красоты, всегда приятно улыбавшаяся жильцам,
всегда предупредительная и не без достоинства поддерживавшая репутацию и
своего пансиона и своего образцового административно-хозяйственного умения.
Она, по обыкновению, была в черном шелковом платье, безукоризненно
причесанная, с подвитыми прядками рыжеватых волос, с кольцами на толстых,
коротких пальцах, с браслетом на руке, с брошкой и с длинной золотой
цепочкой от часов, тихо колыхавшейся на внушительном бюсте.
- Ничего не случилось, госпожа Шварц... Жена приедет завтра! - слегка
смущаясь, проговорил Неволин.
- Ну и слава богу!.. Вы перестанете скучать...
И, впадая в идиллический тон, хозяйка вздохнула и проговорила:
- Ничего нет тяжелее одиночества... Быть в разлуке с любимым другом -
это ужасно! Я понимаю... Я сама испытала это, когда Шварц работал в
Интерлакене, а я шесть месяцев оставалась здесь... И Шварц тосковал... О,
как тосковал!.. Тогда мы оба были молоды...
Хотя Неволин аккуратно платил по счетам, и госпожа Шварц называла его
милым и любезным жильцом, тем не менее она с удовольствием сплавила бы
"милого жильца", который, того и гляди, умрет в пансионе, что произведет
тяжелое впечатление на пансионеров, еще не приговоренных, и они могут
сбежать.
Да и отдать комнату, из которой только что вынесли ночью покойника, не
так-то легко. Приезжие больные с глупыми предрассудками. А комната из
лучших: на солнечной стороне и с "видом". Балкон на озеро и горы.
Начинается сезон, а русский и не догадывается уехать поскорей в
Петербург, чтобы увидать, по крайней мере, жену перед смертью. Эта дама
что-то подозрительно не едет. А на редкость простофиля-муж каждый день
встречает и не может ее встретить.
Такие соображения пробежали в голове госпожи Шварц, и она еще с большею
задушевностью продолжала:
- Завтра вы будете счастливым человеком. Но я боюсь, что вы захотите
показать жене Швейцарию или ломбардские озера. Там прелестно. Мой пансион
лишится такого покойного и милого жильца... Но, по крайней мере, я рада, что
вы здесь поправились и, смею думать, довольны пансионом... Не правда ли?
"Провались ты к черту со своими разговорами!" - подумал Неволин и
слегка раздражительным тоном проговорил:
- Еще мы не решили с женой! Может быть, останемся месяц... Здесь
хорошо... Я чувствую, что поправляюсь, и мне нравится ваш пансион, госпожа
Шварц!
И с этими словами Неволин вошел в свою большую, полутемную от опущенных