"Константин Михайлович Станюкович. Дяденька Протас Иванович" - читать интересную книгу автора

и, насколько позволяло сил, снова выкрикивать "правду-матку".
- Вы не больны ли? - осведомился начальник.
- Нет-с, я, слава богу, здоров!
- Здоровы? А кажется мне, что вы настолько больны, что вам нужно будет
полечиться!
С этими словами начальник ушел.
А худенький все сидит гоголем и думает, что вот-вот ему сейчас же
принесут известие о высшем окладе, даже и товарищи его не без зависти
смотрели на его задорный вид и, прозревши каверзу, чуть ли не громко
называли его "интриганом" (обещал лечиться и пополнеть и вдруг такую штуку
отмочил!). Но когда через два часа худенькому принесли подлинную резолюцию
об увольнении без прошения, то он долго еще не мог прийти в себя и, свесив
голову на грудь, только повторял:
- Да как же это... как же! А Протас Иваныч?
Все худощавые тоже пришли в недоумение и тут же решили бросить диету.
Один Протас Иванович весело хихикал и болтал соседу, что ему без
"правды-матки" не жить.
И вскоре, как нарочно, открылся блестящий случай доказать это. В те
места, где жил дяденька, приехал начальник, который требовал "правды, одной
правды и больше ничего". Вслед за тем понадобился откровенный человек,
самый, что называется, откровенный, для исполнения какого-то поручения.
Пришли выбирать. Осмотрели всех. Видят, всё какие-то неоткровенные
лица, в которых преданности много, но откровенности мало. Хотели было уже
уходить, как вдруг взгляд скользнул по лицу Протаса Ивановича, остановился и
радостно блеснул при виде этого широкого добродушного лица. "Господи! Да это
самая откровенность и есть! А мы ищем!"
- Молодой человек... Нам нужен...
- Я, ваше превосходительство, не гожусь! - не стесняясь, перебивает
молодой человек. - Я, ваше превосходительство, русский человек и люблю
резать правду-матку... Я...
- Да вы позвольте... дайте нам досказать, молодой человек...
Но "молодой человек" стал еще пуще горячиться и забил себя снова так
кулаками в грудь, что худощавые опять подумали, что теперь шабаш, придется
уехать этому толстяку в Австралию. Они не забыли еще случая с худеньким и
испуганно слушали, как толстяк с азартом восклицал:
- Я, ваше превосходительство, не гожусь... Я все, что увижу, все так
по-русски, без прикрас, и выложу... Злоупотреблений не прикрою-с... Нет-с...
Я русский человек, душа простая, любит правду-матку... Мне главное - правда,
без того я сейчас бы умер... И что жить без правды? Я не умею
по-дипломатически... Я попросту, без затей. Нет уж, увольте меня, ваше
превосходительство... Я...
Но, к общему изумлению, вместо негодования в глазах начальства стоял
тот снисходительно поощрительный взгляд, которым часто матери смотрят на
своего резвого малютку, выказывающего, по их мнению, большие способности.
- Такого-то нам и нужно, молодой человек... Одной правды, правды и
ничего, кроме правды. Довольно мы слушали льстивых слов. Дайте нам правды!..
И с этими словами молодого человека увели под руку, а худощавые как
сидели с разинутыми ртами, так и остались до тех пор, пока не пришел сторож
и не сказал, что время закрывать рты.
Молодой человек вполне оправдал доверие. Он говорил правду, одну правду