"Константин Михайлович Станюкович. Истинно русский человек" - читать интересную книгу автора

- Да-с.
- Это ваша статья сегодня в "Ласточке"{148}?
- Моя-с.
- Я прочел ее с удовольствием. Очень недурно и бойко написано.
Орешников просто замер от восторга. Мог ли он ожидать такого внимания
от директора департамента? Он весь вспыхнул до корней волос и взволнованно
прошептал:
- Я несказанно счастлив, ваше превосходительство!
- Отчего это? - несколько удивленно спросил сухощавый брюнет со
звездой.
- Оттого... оттого, что удостоился похвалы такого читателя, как ваше
превосходительство!
По лицу его превосходительства пробежала тень. Он остановил пристальный
и серьезный взгляд на молодом человеке. Но лицо Орешникова сияло так
искренно и дышало таким неподдельным выражением восторга, умиления и
преданности, что сухощавый брюнет снисходительно улыбнулся, протянул руку и
сказал, что Орешников может идти.
В тот же день директор департамента осведомился у начальника отделения,
хороший ли чиновник Орешников, и, получив утвердительный ответ, промолвил:
- Имейте его в виду, когда откроется вакансия столоначальника.
От директора Орешников пришел в отделение с самым равнодушным видом. Он
рассказал обступившим его сослуживцам о своей беседе с генералом, в
значительной степени преувеличив сказанные ему комплименты, и когда кто-то
его поздравил, он небрежно ответил:
- Есть с чем!
А вечером, в одном литературном кружке, Орешников рассказывал, что "его
генерал" сделал ему замечание за статью, но что ему "плевать" на это.


V

На Орешникове, как на чувствительном барометре, отражались все
разнообразные оттенки веяний времени. Он был вернейшим указателем того, что
думает, о чем говорит и что читает "улица" в данный момент.
Я встречался с Аркадием Николаевичем в те времена довольно часто - он
доводился мне родственником - и не без любопытства наблюдал, с какою
легкостью он менял свои мнения. Плохо знавшие Орешникова люди звали его
"переметной сумой" и в этих быстрых переменах усматривали рассчитанную
преднамеренность, но я всегда защищал своего родственника от этих нападок.
Если бы была преднамеренность! Ее-то именно и не было. Он и сам не замечал,
как с одинаковою стремительностью сегодня порицал то, что еще вчера хвалил,
как-то инстинктивно, в силу стадности, приспособляясь к господствовавшим
течениям. Вполне уверенный, что выражает собственные мнения, он повторял
мнения газеты, которую читал. И - характерная черта русского человека! -
повторяя с чужих слов иногда жестокие вещи и поступая подчас далеко не
безупречно даже с точки зрения примитивной этики, Аркадий Николаевич во все
фазисы своей жизни оставался все тем же добродушным, легкомысленным и
веселым человеком, каким я знал его в молодости.
Года через три после нашего знакомства Орешников, сделавшийся
столоначальником, отпустивший себе бакенбарды котлетами и переменивший фетр