"Константин Михайлович Станюкович. Истинно русский человек" - читать интересную книгу автора

крики на улицах!..
- Какие крики? - спросил я.
- Да как же! Горланят себе ночью марсельезу или другое что-нибудь, и
горя мало... Идет компания и орет... Или студентов орава с гамом, криком на
днях неслась по улице... У нас давно бы в участок взяли за беспорядок, а
здесь ори себе, ходи скопом, сделай одолжение! Мешай спать добрым людям,
мешай прохожим... Это называется свободой... Благодарю покорно!
Я слушал Орешникова, слушал, с каким развязным апломбом он обобщал свои
пятидневные наблюдения и критиковал то, о чем имел смутные понятия, и
невольно припомнил те времена, когда он с такою же развязностью восхищался
французами, стремился "поцеловать камни Парижа", открывал перед барышнями
широкие горизонты будущего или энергично требовал Царьграда и проливов.
И, глядя на это добродушное, пышущее здоровьем лицо, я задал себе
вопрос: "Что будет повторять этот типичный представитель "улицы" еще лет
через пять?"
А Аркадий Николаевич между тем спешил сообщить свои впечатления и
продолжал:
- А газеты здешние каковы! Так-таки и называют своих министров
мошенниками и без церемонии изображают их в невозможных карикатурах. Самого
президента Карно{161} честят чуть ли не идиотом... И все это они называют
свободой прессы... Да скажите на милость, как после этого власть может иметь
необходимый престиж?.. Оттого-то они и не уважают правительства и меняют
министров, как перчатки... Да что и говорить... Просто прогнившая нация...
В тот же день мы обедали вместе. За обедом Орешниковы не переставали
фыркать на "заграницу". Особенно досталось палате депутатов. Несколько дней
тому назад они попали на заседание (хозяин гостиницы достал им билет), и
Аркадий Николаевич так передавал свои впечатления:
- Одеты все, я вам скажу, как сапожники... Такое место - палата, а они
в пиджаках, да вестончиках{161}, точно у себя дома... У нас и на службе
надень вицмундир, а здесь приходи, в чем тебе угодно... Шум, гам, точно в
кабаке... Говорит оратор, и, если он не нравится, никто его и не слушает...
Ходят, разговаривают, смеются... Кричат потом: "Voter, voter!"*, а о чем
"voter" и сами, я думаю, не знают... Безобразное зрелище! Да у нас в любом
департаменте, ей-богу, больше порядка и смысла, чем здесь в парламенте.
Тихо, мирно, благородно все, как следует, по порядку... Написал доклад,
вовремя рассмотрят, утвердят и делу конец... Да, батюшка, эти "говорильни"
отживают свой век... Все начинают понимать - даже и лучшие умы в Европе, -
что при одном короле больше и счастья, и порядка, чем при пятистах
королях-депутатах! Недалеко время, когда Европа придет к этому, и парламенты
побоку. Обязательно! И без того повсюду безбожие, сомнение, отсутствие
устоев... Одни только мы, русские, еще не забыли бога и совести... Да, не
забыли! Как истинно русский человек говорю! - прибавил Аркадий Николаевич и,
прослезившись, хлопнул кулаком себе в грудь.
______________
* "Голосовать, голосовать!" (франц.)

Он выпил почти один две бутылки хорошего "помара" и был несколько
возбужден. Покончив с "Европой", он заговорил о великой будущности России и
размяк... Он расхваливал и добрый, способный русский народ, оговорившись
однако, что его все-таки надо отечески пороть (мужичок сам этого желает),