"Константин Михайлович Станюкович. Жрецы" - читать интересную книгу авторавремя речей с винами разных сортов.
- Что ты, что ты, Лев Александрыч!.. Ты ведь у нас... слава богу... известный умница. - И живи мы, например, с тобою во Франции или в Англии, Андрей Михайлыч, мы бы... Профессор многозначительно улыбнулся. - Мы бы... давно были министрами, Андрей Михайлыч... Вот что я тебе скажу, дорогой мой коллега! - самоуверенно досказал профессор и налил себе и юбиляру шампанского, предлагая выпить. В это время среди шумного говора раздалось чье-то громкое восклицание: - Николай Сергеич хочет говорить... Николай Сергеич! - Николай Сергеич будет говорить! - повторило несколько голосов, и мужских и женских. - Тсс, тсс! - раздалось со всех сторон. В зале почти мгновенно наступила мертвая тишина. Все глаза устремились на статную, высокую фигуру Заречного и обратили внимание на то, что Николай Сергеевич, обыкновенно спокойный перед своими речами, сегодня, казалось, был взволнован. Лицо его слегка побледнело и было напряженно-серьезно. Брови нахмурились, и полноватая рука нервно теребила бороду. В блестевших красивых глазах было что-то вызывающее. Одна только Маргарита Васильевна не глядела на мужа. Она опустила глаза и уже заранее относилась враждебно к тому, что будет говорить муж. Многие дамы бросали завистливые взгляды на счастливицу, у которой муж такой замечательный человек и такой красавец и притом влюбленный в нее, и находили, что она недостаточно ценит такого мужа. окончательно разрешившая свои сомнения, отвела взгляд и, слегка подавшись вперед своим роскошным бюстом, приготовилась слушать, внимательная и серьезная, чувствуя себя вполне одинокой среди этой толпы, где у нее было так много знакомых. "А Заречный - сила в Москве, и как здесь его почитают!" - невольно думал Невзгодин, замечая общее напряженное внимание и восторженные лица у многих дам и молодых людей. Прошла небольшая пауза, и Заречный, бросив взгляд на жену, начал свою речь, обращаясь к юбиляру, но говоря ее исключительно для Риты. XI Слегка вибрирующим от волнения, но уверенным и звучным голосом, хорошо слышным в дальних концах зала, Заречный сказал, что не станет повторять ни об ученых заслугах юбиляра, ни об его отзывчивости на все хорошее и честное, ни об его скромности и доброте. Об этом говорили другие, и это всем известно. - Но я считаю долгом обратить особенное внимание всех здесь собравшихся почитателей ваших, Андрей Михайлович, - продолжал оратор, слегка повышая тон и словно бы подчеркивая, - на нечто другое и, по моему мнению, более важное с общественной точки зрения, - это на то скромное, некрикливое и в то же время воистину мужское упорство, с каким вы шли по трудному и нередко даже тернистому пути профессора, не поступаясь своими заветными убеждениями и |
|
|