"Константин Михайлович Станюкович. "Бесшабашный"" - читать интересную книгу автора

Генеральша обыкновенно сидела в гостиной, а Зоя Сергеевна, на правах старой
девы, звала молодого человека в свой роскошный, уютный кабинет, где они
обыкновенно проводили вечера, она - на низеньком диване, он - около, на
мягком кресле, болтая о разных разностях, споря или читая какую-нибудь
книгу, и расходились иногда за полночь. Она, веселая и оживленная, шла
спать, а Щетинников, несколько подавленный от скуки и голодный, ехал в
трактир ужинать.
Во время этих бесед Щетинников ни разу не заводил разговора о "чувстве"
- этой излюбленной теме молодых людей в начале ухаживания. Это как будто его
совсем не интересовало. Не противоречил он, особенно в первое время, Зое
Сергеевне, когда она называла себя "старой девой" и смеялась над товарками,
все еще стремящимися выйти замуж. Он словно пропускал эти речи мимо ушей, и
это немножко раздражало Зою Сергеевну, заставляя ее слегка кокетничать и
стараться быть одетой к лицу к приходу Щетинникова. Он как будто и этого не
замечал и с большей, казалось, искренностью принял по отношению к Зое
Сергеевне тон доброго товарища, далекого от мысли за нею ухаживать. Он чаще
брал ее руки или присаживался совсем близко около нее, обдавая ее горячим
дыханьем, когда она прочитывала какое-нибудь место в книге, и в то же время
с самым серьезным видом продолжал "умный" разговор, взглядывая украдкой на
раскрасневшееся лицо и загоравшиеся глаза девушки. Затем он садился в кресло
и терпеливо выслушивал возбужденную Зою Сергеевну, рассказывавшую, какие у
нее были романы. Она любила их вспоминать и изукрасить собственным
воображением, являясь в них всегда героиней, отвергавшей со смехом
влюбленного героя. Он внимательно слушал, зная, что она привирает, и когда,
закончив рассказ, Зоя Сергеевна говорила, что любить не умеет и ни разу
никого не любила, молодой человек казался совсем равнодушным. Он лишь
слегка, как светский человек, оппонировал, когда Зоя Сергеевна, словно бы
вызывая на ответ, прибавляла, что теперь уж ее песенка спета, она уж не
может нравиться. Это еще более подзадоривало самолюбивую девушку. Ей так
хотелось, чтобы этот красивый молодой человек горячо оспаривал ее слова! И
она еще тщательнее стала заниматься собой.
Так прошло месяца два с половиной. Щетинников видел, что его дела
подвигаются вперед, что он нравится и что пора сделаться слегка влюбленным.
И вот однажды, когда он застал Зою Сергеевну, по случаю мигрени, с
распущенными волосами, которые волной ниспадали на плечи, моложавя лицо
девушки, - он с таким, казалось, восхищением, словно бы внезапно
очарованный, глядел на Зою Сергеевну, приостановившись у порога, что она
заалела, как маков цвет.
- Вы что так глядите, Николай Николаевич? - прошептала она и тут же
извинилась, что, на правах старой девы, позволила себе принять его в таком
виде.
Щетинников как бы очнулся от своего очарования, и с его губ, точно
невольно, сорвался возглас, произнесенный тихим, мягким голосом:
- Да ведь вы совсем молодая и такая...
И, словно спохватившись, он прибавил уже более спокойно, тоном
светского человека:
- Такая авантажная, Зоя Сергеевна...
И с этими словами подошел поздороваться с хозяйкой.
Вся эта коротенькая сценка была разыграна с мастерством большого
негодяя.