"Константин Михайлович Станюкович. Севастопольский мальчик (Повесть из времени Крымской войны)" - читать интересную книгу автора

глазами, похожая на ведьму, поднялась Даниловна с табуретки. Ее сгорбленная,
приземистая и крепкая еще фигура выпрямилась и стала будто выше. И,
обращаясь к больной, она заговорила, слегка шамкая, каким-то зловещим
голосом:
- Видно, и милосердному конец терпению... Велики грехи Севастополя... И
накажет за это господь... Ой, накажет!"
Матроска беспокойно вздохнула. Она чувствовала, что Даниловна
закаркает, и в то же время не спускала с нее жадно-любопытных и тоскливых
глаз.
А Даниловна продолжала:
- Недаром дурачок Костя пророчил... Небось слышала, что говорил?
- Мало ли что брешет дурачок...
- Думаешь, мы умные? А он дурачок, может быть, блаженный, и бог ему
внушает... Третьего дня его форменно "приутюжили" в полиции... А он никого
не испугался... Поплакал и все свое бормочет... Неспроста, значит,
говорит... И попомни, матроска... Быть великой беде... Не замолить грехов...
Накопились на всех - и на вышних начальствах, и их барынях, и на матросах, и
матросках... Господь и отступился... Может, князь Менщик изменщик перед
нашим императором, ежели допустил высадку?.. Разве можно с моря допустить?..
Николай Павлыч прикажет Менщика в кандалы да с фельдъегерем прямо во
дворец... "Как смел, такой-сякой, князь?.." А старый, что пустил француза,
лукав, матроска... Отвертится от самого Николая Павлыча... Император не
сказнит... А тем временем француз и турка нагрянут. Всех перекокошат. У
француза такие ружья, что за версту бьют{16} и заговоренные Бонапартом -
антихристом... Наш солдат и не видит француза, а у солдата пуля в самое
сердце... Убит... И как войдут в Севастополь, сейчас турка всех жителев
прикончит... без разбора сословий... Только каких молодых заберут и на
корабль... вроде как в крепостные пошлют турецкому султану... И все
разграбят... И камня на камне не останется... Дьявол-то во всей силе с
французами объявится... Бог все ему позволит... Пропадай, мол, грешный
город!.. А ты: не придут! Жалко тебя, хворая, что не скоро тебе
оправиться... Ушла бы из Севастополя со своим щенком. А я оставлю дом и...
гайда... Не согласна пропадать... Прощай!..
И Даниловна пошла в двери.
Ее слова произвели на чахоточную сильное впечатление. Поражен был и
Маркушка.
Но, когда он взглянул на мать и увидел выражение ужаса в ее лице и
слезы на ее щеках, он бросился к матери и сказал:
- Мамка! А ты не верь... ведьме. Она брешет!..
И затем подбежал к окну, высунулся в него и крикнул Даниловне:
- Ведьма!.. Ведьма! С перепуги набрехала... Ведьма! Старая карга! На
том свете за язык привесят...
- Подлый щенок! Тебя первого француз убьет!.. - прошипела Даниловна.
- Он не придет... А вот я возьму да и убью ведьму... Только приди.
Утекай лучше к французам... Сама французинька!
И Маркушка кричал, пока Даниловна не скрылась в своей хате:
- Ведьма-французинька... Ведьма-изменщица!
Матроска только простонала. Но не от боли, а от тоски и обиды за свое
бессилие.
Еще бы!