"Константин Михайлович Станюкович. Оборот ("Морские рассказы")" - читать интересную книгу автора

покурить!
Вслед за Дудкиным поднялись и слушатели и перешли к кадке с водой, у
которой стоял медный ящик с тлевшим фитилем.
Все закурили короткие трубочки, и на баке потянуло приятным запахом
махорки.
- Скуснее, братцы, нет табаку! - проговорил Дудкин, затягиваясь с
наслаждением.
- Из-за чего же вышло, что мичмана под арест, Иваныч? - задал вопрос
Снетков, необыкновенно заинтересованный продолжением рассказа.
- Ишь пристал!.. Дай покурить... Обскажу все в подробности...
- Ты это, Дудкин, насчет чего обсказываешь? - спросил, подходя, боцман.
- Насчет мичмана Кудрявцева. На "Отважном" в сорок восьмом году
служил...
- Как не помнить... Чудной мичман был. Вроде быдто умом тронутый...
- Что он тебе зубов не чистил и шкуры не спустил, так он, по твоему
рассудку, и тронутый?.. Давно ли ты стал так полагать, Захарыч? Небось как в
боцманы вышел? - насмешливо и сердито прибавил Дудкин.
- А ты полегче... Нонче вы все быдто тронутые стали, идолы, как прежней
строгости на вас нет...
- А тебе, видно, жалко ее?.. Мало тебе всыпано было линьков?.. Или
память отшибло?
И Дудкин сунул в карман штанов трубку и пошел к орудию.
Боцман пустил вслед ленивое ругательство.
Через минуту рассказчик и слушатели уселись на прежние места и Дудкин
продолжал.


III

- А вышло, братцы, такое дело. Стоял это Леванид Николаич подвахтенным
с восьми до полудня, как капитан, после перемены марселей, вскрикнул двух
грот-марсовых на бак, на шлифовку, значит. На "Отважном" отшлифовывали безо
всякой жалости. И командир, прямо сказать, живодер был. Ему и кличка была
дадена: "Живодер". И тую ж минуту зовет к себе мичмана. Прибежал. Руку под
козырек. А капитан ему препоручение: "Спустить этим двум подлецам шкуры. По
сту линьков! И имейте, говорит, присмотр, чтобы форменно драли... Потачки не
извольте, говорит, допускать". Выслушал этто Леванид Николаич и белее
сорочки стал. Я в те поры наверху был и видел, как он стоит ни жив ни мертв
перед капитаном и как пальцы его у козырька дрожат...
- Испугался, значит, капитана? - небрежно кинул один из слушателей,
белобрысый, полнотелый матрос из кантонистов.
- Ты не перебивай, а слушай, и тогда поймешь - испугался ли мичман
капитана или препоручения! - строго заметил Дудкин.
И затем продолжал:
- А капитан был нравный и скорый. И видит, что мичман стоит -
взбесился: "Что вы, кричит, как статуй, стоите! Или не слышали приказания?
Идите, и чтобы исполнить сей же секунд!" А мичман ему на это громко так
отчекрыжил: "Покорно, говорит, прошу увольнить меня от такого препоручения.
Я его исполнить никак не согласен!"
- Ишь ты! - вырвалось у чернявого матросика радостное восклицание, и