"Константин Станюкович. Утро (Из дальнего прошлого)" - читать интересную книгу автора

заревом, такое ослепительное, веселое и жгучее, заливающее блеском все
вокруг, казалось, говорит соскучившимся по нем морякам: "Вот оно и я.
Радуйтесь!"


II

Но это роскошное утро не радовало матросов "Красавца", который,
раскачиваясь на зыби, шел под парами, попыхивая дымком из своей белой
трубы, узлов по восьми.
На палубе, где шла обычная утренняя "убирка" и чистка, пронеслась
весть, что пропала Дианка.
И эта весть смутила матросов и вызвала оживленные толки и
предположения.
Встревоженный и испуганный, подходил к матросам приземистый и
коренастый пожилой боцман Иванов и задабривающим голосом говорил:
- Братцы! Повинись, кто утопил капитанскую суку. Не сама же она
бросилась в море. Дианка была башковатая шельма... Повинись - и шабаш!
Отдерут, вот и всего... А не объявится убивец Дианки, командир всех вас
вгонит в тоску... Небось знаете, как он был привержен к собаке... Команду
обессудит... Вздумает, что против его взбунтовались и присогласились
извести Дианку...
Матросы встревоженно соглашались, что дело "табак" и что боцман по
совести говорит насчет тоски для команды. Только маленько "облещивает",
будто "отдерут, и всего". Из-за Дианки не меньше как шкуру снимут, как с
сидоровой козы.
Но никто не винился. Никто не видел, кто выбросил Дианку. Еще ночью,
под утро, рулевые видели, как она выбежала из каюты...
- Не доводи, виноватый, капитана до обезумия... Объявись! - горячо
убеждал боцман.
Ни среди матросов, ни среди кочегаров, ни среди вестовых не объявился
убийца капитанской собаки.
Тогда боцман нахмурил черные, густые брови, задвигал выдающиеся скулы
своего приплюснутого лица, выпучил круглые, как у совы, большие глаза и,
внезапно багровея и подпрыгивая ногой, заговорил по-настоящему:
- Так слушай, бесстыжий собачий сын... Слушай, подлюга-раздрайка...
И боцман стал сыпать самые невероятные ругательства, на которые была
только способна художественная выдумка вспылившего и негодующего боцмана.
Он грозил, что подлеца, из-за которого капитан на всех "обидится",
беспременно разыщут, и уж тогда...
- Тогда, - воскликнул боцман, придумывавший самые жестокие наказания,
- тогда будет ему прописана плепорция в триста линьков!.. Отшлифуют до
бесчувствия... Вгонят в чихотку... И никакой форменный матрос не пожалеет
паршивую Иуду, чтобы ей подавиться Дианкой!..
Боцман выдержал паузу и прибавил:
- Так лучше сей же секунд повинись!
И красноречивые предсказания боцмана, и советы трех старых
"правильных" матросов: вспомнить совесть и не поступать против товарищей -
не поощряли виновного сознаться.
Тогда негодующий боцман решил произвести свое предварительное и