"Константин Станюкович. Грозный адмирал" - читать интересную книгу автора

зачесанными, гладкими прядками.
В свое время Ветлугин был лихим капитаном, и суда, которыми он
командовал, всегда считались образцовыми по порядку, чистоте, железной
дисциплине и "дрессировке" матросов. У него, как любовно говорили старые
моряки, были не матросы, а "черти", делавшие чудеса по быстроте и лихости
работ. Но даже и в давно прошедшее жестокое время, когда во флоте царили
линьки и зверская кулачная расправа считалась обязательным элементом
морского обучения, Ветлугин выделялся своею жестокостью, так что матросы
называли его между собою не иначе, как "генерал-арестантом" или
"палачом-мордобоем". За малейшую оплошность он наказывал беспощадно.
Офицеры боялись, а матросы положительно трепетали грозного капитана, когда
он, бывало, стоя на юте и опершись на поручни, зорко наблюдал, весь
внимание, за парусным учением.
И матросы действительно работали как "черти", восхищая старых
парусных моряков своим, в сущности ни к чему не нужным, проворством,
доведенным до последнего предела человеческой возможности. Еще бы не
работать подобно "чертям"! Матросы знали своего командира, знали, что если
марсели на учении будут закреплены не в две минуты, а в две с четвертью,
то капитан, наблюдавший за продолжительностью работ с минутной склянкой в
руках, отдаст приказание "спустить шкуру" всем марсовым опоздавшего марса.
А это значило, по тем временам, получить от озверевших боцманов, под
наблюдением не менее озверевшего старшего офицера, ударов по сту линьком -
короткой веревкой, в палец толщины, с узлом на конце.
Почти после каждого ученья на баке корабля производилась экзекуция
десятков матросов. Виноватый спускал рубаху и, заложив за голову руки,
становился между двумя боцманами; те по очереди, с расстановкой, били
несчастного линьками между лопатками. Матрос, с бледным от страдания
лицом, при каждом ударе беспомощно изгибая спину, вскрикивал и стонал.
Синева выступала на теле, и затем кровь струилась по истерзанной
обнаженной спине.
Разумеется, не всем бесследно проходили подобные наказания. Многие
после трехмесячного плавания под командой "генерал-арестанта" заболевали,
чахли, делались, по выражению того времени, "негодными" и, случалось,
провалявшись в госпитале, умирали. Никто об этом не задумывался и менее
всего Ветлугин. Он поступал согласно понятиям времени, и совесть его была
спокойна. Служба требовала суровой муштровки, "лихих" матросов и
беззаветного повиновения, а жестокость была в моде.
Этот же самый Ветлугин, спокойно, с сознанием чувства долга
"спускавший шкуры" с людей, в то же время неустанно заботился о матросах:
об их пище, обмундировании, частных работах, об их отдыхе и досуге. Боже
сохрани было у него на корабле потревожить без крайней необходимости
команду во время обеда или ужина или в то время, когда она, по судовому
расписанию, отдыхает. Он запарывал шкиперов, баталеров и каптенармусов,
если замечал злоупотребления. Отдача под суд грозила ревизору, если бы
Ветлугин заметил, что матроса обкрадывают. Он презирал казнокрадов и, сам
до щепетильности честный, никогда не пользовался никакими, даже и
считавшимися в те времена "безгрешными", доходами в виде разных "экономий"
и "остатков". Все эти экономии и остатки шли на улучшение пищи и одежды
матросов. У него в экипаже* матросы всегда были щегольски одеты, ели
отлично, имели и на берегу по чарке водки и получали на руки