"Константин Станюкович. Грозный адмирал" - читать интересную книгу автора

должал... А теперь?.. Всякий: "Пожалуйте, папенька, денег!" Шалыганы!..
Государственного казначейства мало мотыгам!
Гриша одобрительно хихикнул, правда, очень тихо, но адмирал услыхал
и, взглянув на сына, совершенно неожиданно крикнул со злостью:
- А ты чего вылупил на меня свои буркалы, а? Думаешь: совершенство!..
Образцовый молодой щеголь?! Тихоня?! Очень уж ты тих... Из молодых да
ранний... Просвирки старым генеральшам подносишь? Через баб думаешь в
адъютанты попасть, а? У генеральш на посылках быть!.. Просвирки?! Это
разве служба?.. Мерзость!.. Вздумай у меня только в адъютанты... Я тебя
научу, как служить... А то просвирки!.. Что выдумал, молодчик?.. Я с
заднего крыльца не забегал. Помни это, тихоня! А еще Ветлугин! В кого ты?
- презрительно закончил адмирал.
Гриша слушал, бледный, давно опустив свои прелестные глаза. Все
испытывали тяжелое чувство, и Анна, казалось, страдала более всех за
брата, которому отец бросал в глаза такие обвинения.
Между тем Никандр, бесстрастный и мрачный, уже целую минуту стоял
около адмирала с блюдом жаркого. Адмирал наконец повернул голову и взял
кусок телятины. Он ел и по временам разражался отрывистыми фразами:
- Шиш в кармане, а тоже: "шампанского"!.. Брандахлысты!.. Просвирку?!
Лакейство... Нечего сказать: служаки...
Наконец он смолк, и все вздохнули свободнее. Остальным не попало.
Туча иссякла.
- А ты что, Анна?.. Нездорова? - вдруг обратился адмирал к дочери,
заметив ее бледное лицо.
Тон его был, по обыкновению, сух и резок, но в нем звучала нежная
нотка.
Это внимание, необыкновенно редкое со стороны адмирала, смутило Анну
своею неожиданностью, и она первое мгновение молчала.
- Глуха ты, что ли? Я спрашиваю: нездорова?
- Нет, я здорова, папенька...
- Бледна... Выпей марсалы! - резко приказал адмирал.
Анна послушно выпила полрюмки марсалы.
- Дохлые вы все какие-то! - кинул адмирал с презрительным сожалением,
покосясь на обеих дочерей, и поднялся с места.
Все встали и начали креститься, за исключением адмирала. Затем дети
поклонились отцу и стали подходить к ручке адмиральши.
Адмирал прошел к себе, а остальные направились на половину адмиральши
пить кофе. Адмиралу кофе подавали в кабинет.
Один лишь Сережа, несмотря на просьбы Анны, оставался в столовой,
решительный, взволнованный, готовый исполнить свое намерение. Уж в голове
его готова была горячая речь, которой он надеялся тронуть грозного
адмирала.


VII

И, несмотря на решимость, Сережа все-таки испытывал жестокий страх
при мысли, что вот сейчас он пойдет к грозному адмиралу. Этот страх пред
отцом оставался еще с детства, когда, бывало, после каждого утреннего
посещения отцовского кабинета для пожелания папеньке доброго утра, няня