"Константин Станюкович. Грозный адмирал" - читать интересную книгу автора

обеда. Чтоб я его больше никогда не видал! - резко обрывал Ветлугин.
И бедной адмиральше, очень любившей общество и большой охотнице
поболтать всласть, особенно на романические темы, приходилось иногда
отказывать знакомым, которые не нравились мужу, или же звать их в те
вечера, когда адмирал бывал в английском клубе.
В этот день в гостиной, по счастью, чужих не было. К обеду явились
сыновья Николай и Григорий, молодые офицеры, и Сережа, отпущенный из
корпуса по случаю завтрашнего праздника.
В ожидании адмирала разговаривали тихо и остерегались громко
смеяться. На всех лицах была какая-то напряженность. Один лишь Сережа,
стройный, гладко остриженный юноша в кадетской форме, с живой, подвижной
физиономией и бойкими черными глазами, похожий своей наружностью на мать,
а живостью манер и темпераментом - на отца, о чем-то с жаром шептал
любимой сестре Анне, которой он поверял все свои тайны и заветные идеи,
юные и свежие, как и сам этот юноша, выраставший в эпоху обновления.
Анна слушала своего фаворита с выражением изумления и испуга на своем
серьезном и добром лице и, когда Сережа остановился, тихо воскликнула:
- Ты с ума сошел, Сережа?
Юноша усмехнулся. Он с ума не сходил... Напротив, он за ум взялся...
Он обдумал свое намерение и решил поговорить с отцом.
- Да разве он тебе позволит?
- Я постараюсь убедить его.
- Ты?! Папеньку?!
- Да, я! - задорно отвечал Сережа. - Он тронется горячей просьбой...
Не каменный же он... Помнишь, Нюта, маркиза Позу? Подействовал же он на
короля Филиппа?.. Ведь подействовал?
Но сестра, не разделявшая иллюзий юного маркиза Позы, с видом
сомнения покачала головой.
- Ах, Нюта, как жаль, что ты не читала "Темного царства"! - снова
заговорил вполголоса Сережа. - Прелесть! Восторг! Ты должна прочитать... Я
тебе принесу "Современник"... Ты увидишь, Нюта, к чему ведет родительский
деспотизм... У нас здесь то же темное царство, и вы все...
Сережа вдруг смолк, оборвавши речь. Смолкли и другие разговаривавшие.
В гостиную вошел адмирал, по обыкновению ровно за пять минут до четырех
часов.
Все, кроме адмиральши, поднялись и поклонились. Адмирал кивнул
головой, ни на кого не глядя, и заходил взад и вперед, поводя плечами и
хмуря брови. Все снова уселись и заговорили шепотом. Эта атмосфера
боязливого трепета, по-видимому, нравилась старому адмиралу, и он в
присутствии семьи обыкновенно напускал на себя самый суровый вид и редко,
очень редко удостоивал обращением к кому-нибудь из членов семейства.
- Ты видишь? Папенька сегодня не в духе! - шепнула Анна на ухо
Сереже.
- Не в духе? Он у вас всегда не в духе... Самодур! А вы трепещете,
как рабы, хоть и считаете себя людьми! - отвечал вполголоса Сережа, и его
возбужденное лицо дышало презрением.
Анна громко кашлянула, чтобы отец не услыхал Сережиных слов, и,
умоляюще взглядывая на брата, сжала ему руку.
Адмирал покосился на Сережу, но, очевидно, не слыхал, что он говорил.
Он продолжал ходить по гостиной и, не обращая, казалось, ни на кого