"Фредерик Дар. С моей-то рожей" - читать интересную книгу автора - Немного длинновато для телекритики, - заметил он, - но это настолько
хорошо написано, что патрон, я думаю, не станет требовать сокращений. - Я выбрал себе псевдоним, - поспешил сообщить я. - Циклон! Что вы думаете по этому поводу? Медина покачал головой. - Не пойдет. Старик настаивает на том, чтобы статьи были подписаны настоящим именем, особенно если они выходят в постоянных рубриках. Я пожал плечами. - Может быть, подойдет мое имя по теперешним документам - Марсио? - А как вы будете получать гонорары? К тому же, вы явно забыли, что официально эту рубрику веду я... - В таком случае, можете подписывать мои статьи своим именем, если не находите в этом ничего предосудительного, - произнес я, изучающе глядя на Медину. Неужели он добивался именно этого? Мой покровитель протестующе затряс головой. - О чем вы говорите? Я никогда не посмею приписывать себе плоды вашего таланта! Это неприлично! Успокоившись, я продолжал настаивать. - Что значит неприлично? Я ваш должник, не так ли? Если бы еще речь шла о книге, тогда другое дело. Но несчастная телекритика... Медина упорно не соглашался, негодующе размахивая руками и морща нос, но внезапно бросил: - Я знаю, как мы поступим. Подпишем моими инициалами: Ф. М. Это ни на что не претендует, но хозяева будут удовлетворены. - Делайте так, как считаете нужным. * * * А она была поистине королевской. Со мной обходились как с принцем крови, осыпали любезностями, холили и лелеяли. Утром Эмма подавала мне завтрак в постель и принимала заказ на обед. Словно настоящий набоб, я нежился в постели до полудня, просматривая газеты и еженедельники, которые приносил Медина. После обеда я бродил по пустынным дорогам Плато Сен-Клу, усеянным опавшими листьями. Редкие прохожие, попадавшиеся на пути, не обращали на меня ни малейшего внимания. Обычно я доходил до небольшого придорожного бистро, выпивал там чашку кофе и возвращался назад. За время моего отсутствия Эмма успевала навести порядок в доме. На столике в гостиной всегда стояли живые цветы. Когда дом погружался в ранние сумерки, а за окном глухо шумела мокрая листва, Эмма, устроившись на своей любимой софе, читала детективы или что-то шила. Она встречала меня обычным вопросом: - Хорошо погуляли, Ж-Ф? Она стала называть меня моими инициалами, произнося их очень быстро, так что получалось нечто вроде "Жеф". - Прекрасно, я обожаю осень! - Потому что она разрушительница! Такая же, как и вы. Эмма никогда не упускала случая упомянуть о моих качествах разрушителя, причем делала это без сарказма, поэтому ее замечания даже льстили. Медина возвращался домой, как только последний экземпляр вечернего |
|
|