"Фредерик Дар. Слепые тоже видят" - читать интересную книгу автора

по этому колесу как по лестнице. И им, сукиным детям, кажется, что вверх.
Болваны, они не понимают, что движутся по кругу. А сами уже кричат вам
сверху "давай!". Стоит их чуть-чуть подождать, и они в конце концов
упираются носом вам в задницу, не понимая, что происходит.
И я подтруниваю над ними, сам балансируя на шатком пятачке почвы
руководителя. Я им говорю, что сначала нужно хоть чему-то научиться. Что
они похожи на начальников перрона на вокзале. Что их скорее можно принять
за шестерку шефа или за старшего заместителя этой шестерки. Ну и всякое
такое в том же духе, но менее вежливое.
Примерно то же я говорю Берюрье. Но он отмахивается от всего.
Как шеф!
Стоицизм (а вернее, упертость) - это неотъемлемая часть психологии
начальника.
Когда я умолкаю, он довольствуется тем, что произносит коротко и
резко:
- Ну все, что ли?
И затем холодным тоном, несмотря на температуру окружающей среды и
пот, застилающий глаза:
- Первым делом надо восстановить ситуацию. Я прошу вас, господин
Сан-Антонио, как свидетеля, рассказать все, как было.
"А собственно, почему нет?" - говорит во мне здравый смысл. Затем он
же, подумав, добавляет: "Заткни свою гордость в... поглубже, идиот!
Берюрье имеет полное право. Ему действительно поручили тебя заменить, и не
надо затруднять ему работу". Как это там твердили в разные времена великие
военачальники, знаменитые полководцы, получившие ко всему прочему
приличное военное образование? "Кто не умеет подчиняться, тот не может
командовать!" Хороших начальников находят прежде всего в среде хороших
подчиненных.
- Слушаюсь, господин старший инспектор! - гаркаю я.
И в краткой форме, четко, ни больше ни меньше, но расставляя акценты
там, где я лично нахожу нужным, не забывая запятых, не говоря уже о
точках, я воспроизвожу точную картину событий.
Толстяк слушает меня и одновременно жует не знаю что, но то, что он
жует, хрустит. Время от времени, когда я перевожу дыхание в поисках
кислорода, я слышу, как он выплевывает, видимо, что-то совсем уж
несъедобное, поскольку в противном случае он сожрал бы все без остатка.
Когда я умолкаю, он задает мне вопрос.
У него появился авторитарный тон, у ведущего следствие начальника.
Это неповторимый тон следователя, за который нас квалифицируют как
дьявольское отродье. Все из-за того, что люди не разбираются в специфике
нашей профессии. Они забывают, что мы барахтаемся в среде преступлений и
пороков, и требуют от нас, чтобы мы плавали в этих нечистотах, как в
бассейне с чистой, прозрачной водой. Нам нужно среди подонков отыскать
честных граждан, а люди думают, будто мы всех считаем вонючими отбросами.
А вы знаете средство, как действовать по-другому? Если мы будем применять
обратный метод и исходить из того, что все люди невиновны, то мы не придем
ни к какому результату. Зубной врач, проверяя ваши зубы, подозревает
каждый зуб на наличие кариеса и действует абсолютно тем же методом, что и
мы. Между прочим, никто и не думает обвинять его в предвзятости. Я пишу
все эти тра-ля-ля специально для удовольствия моих коллег, которые очень