"Фредерик Дар. Слепые тоже видят" - читать интересную книгу автора

рассказывай. Я весь внимание...
Я делаю ему знак приблизить свою физиономию ко мне. И как только
чувствую, что его щетина колет мне щеку, шепчу:
- Свидетелю плевать на всякие распоряжения! Найди мне мои шмотки, и
сматываемся отсюда!
- Да никогда в жизни! Мое командировочное предписание вполне четко
сформулировано. Я, Александр-Бенуа Берюрье, назначен вести расследование.
А ты если и покинешь госпиталь, то только для того, чтобы ехать домой.
- Я выйду из госпиталя и буду делать то, что мне нравится, господин
Берюрье. Паспорт у меня в порядке, и я свободный гражданин. И никто не
убедит меня в обратном, а уж тем более не такой толстый сукин сын, от
которого к тому же разит винищем. Я допускаю, что ты теперь официально
возглавишь следствие. Отныне я поступаю под твое начало, Анахорет. Давай
сюда мою сбрую - это все, что я могу тебе ответить. И сваливаем! Ты будешь
моей палкой для слепых, собакой-поводырем, небьющейся плошкой и прочее.
Будем играть в такую игру: голова - ноги. Ты будешь ногами, но я буду
головой. Соглашайся, лучшего предложения не поступит! Меня вырубили, и
теперь я должен отомстить. Я найду их чертов камень! Клянусь!
Берюрье - вы его знаете? Это не самая плохая лошадь в нашей конюшне.
Он, наверное, даже самый лучший из ослов в своей категории. Вот только
смекалка его иногда подводит, и мысль - как входит в его башку, так тут же
и выходит, не успев поздороваться.
- Черт бы тебя побрал! Что ты вбил себе в голову? Ты же слепой, как
слепая кишка! - кичится мой импульсивный помощник, пардон, начальник.
Но тут же начинает кряхтеть и вздыхать. Конечно же, мне могут
возразить, что я веду себя нетактично по отношению к нему.
- Между прочим, ты только что утверждал, будто я не слепой, - говорю
я страдальческим голосом.
Я слышу, как открывается скрипучая металлическая дверь шкафа.
Что-то мягкое падает мне на плечо и на грудь.
- Так, вот твои шмотки... Держи трусы... рубашку! Вот твой пиджак! И
еще ботинки! На тебе носки! Ты наденешь носки? Пижон! В такую жару я их не
ношу. Терпеть не могу! Нужно, чтобы пальцы на ногах жили совершенно
свободной жизнью, поскольку, как я помню из памятки о личной гигиене, от
жары появляются мозоли.
И он продолжает болтать без умолку, подчас без видимой связи с
предыдущим. В принципе понятно, что таким образом он заглушает стыд. Он
чувствует, что поступил нехорошо, назвав меня слепым.
- О'кей, жокей, будем вести расследование вместе! - говорит он без
всякого перехода. - Держись за мой рукав, а я буду расчищать тебе путь.
Даже если на горизонте появится всего лишь кучка собачьего кала - нет
проблем, я уберу. Ты доволен?
- Посмотрим, - наученный горьким опытом, осторожно говорю я.
Внезапный приход мадам Бертран может существенно осложнить ситуацию.
- Ага! Что я вижу? Он одевается! Решил слинять! - брюзжит старушка. -
Вы не имеете права! Вы должны лежать, не вставая! Я не позволю! Я доложу
доктору Кальбасу...
Слышен шорох одежды, шарканье ног, затем тихий стон.
- Ты, мартышка! Ты заткнешься или я тебя урою? - рявкает Берю. Затем
обращается ко мне: