"Сан-Антонио. Жди гостей" - читать интересную книгу автора

наследника, она повязала вокруг шеи бархатную ленточку, что сделало ее
похожей на старую маркизу.
Короче, это большой день. Спектакль разворачивается в зале для
торжеств-волнений под высоким патронажем сына племянника старшего
брата префекта полиции и с участием господина Станислава Кельбомека
(1) от дипломатической миссии Польши, вице-адмирала Киши-Дюо-Дюма (2)
и сэра Джона Мальфрен-гэя (3), вице-супер-представителя объединенного
ордена Подвязки и Скандального Корсета.
Присутствуют также начальник полиции 22-го округа, делегация от
пожарной части Мэзон-Лаффита, девиз которой "Пожарник - безупречен",
равно как и представитель "Маленького эха моды". Программа высшего
класса. Судите сами: для начала мы услышали младшего капрала
Контрданса - баритона на твердом топливе, спевшего "Приди, моя
цыпочка, рыжая Юлия, и милую ручку свою протяни", а теперь звучит
хорал "В моей душе горит желанье кого-нибудь поколотить", исполняемый
бравыми певцами из "черного воронка".
- У этих ребятишек голоса необыкновенной чистоты!..- шепчет мне в
ухо Фелиция.
Когда мы приготовились услышать повторный взлет голосов
вундеркиндов, истошно завопил громкоговоритель: "Комиссара Сан-Антонио
срочно требуют в раздевалку!"
Вот так незадача! Моя бедная Фелиция едва не удавилась своей
бархатной ленточкой. Она бросает на меня удрученный взгляд.
- Подожди меня,- шепчу я ей,- пойду выясню, в чем дело.
Я встаю под восхищенными взглядами присутствующих, в то время как
бравые певцы запевают "Польку ослов".
Я следую по главной аллее к выходу (который также служит входом,
когда идешь в обратном направлении) и попадаю в то, что организаторы
пышно именуют гардеробом и что в обычное время является гаражом для
машин скорой помощи муниципалитета. Этот ангар украсили цветными
гирляндами и соорудили в нем загородку, в которой жены и дочери
полицейских нумеруют плащи или продают лимонад.
И кого же я вижу, прислонившегося к стойке и равнодушного к
сокрытым за ней напиткам? Моего друга и сотрудника Берюрье -
собственной, за неимением лучшей, персоной. Толстяк в плачевном
состоянии. Он не брился дня три, и его западня для макаронов стала
серого цвета, глаза приобрели форму параллелограмма, углы рта
опустились. На нем пропитанный дождем костюм, вместо сорочки - надетая
наизнанку пижама, ярлык которой сообщает, что куплена она в очень
давние времена в "Самаритянке".
- Это ты меня вызвал? - недовольно спрашиваю я.
- Да, Сан-А.
- Что тебя дернуло? К тому же я считаю, что ты гриппуешь, еще два
дня назад ты выглядел бледно.
Он дергает свою шляпу за волнистые поля.
- Я не был болен, Сан-А... Только со мною такое случилось... Он не
может продолжать. Передо мной совершенно обессиленный тип -
опустошенный, постаревший, готовый выйти из игры. Он вызывает у меня
жалость. Две крупные и вязкие, словно вазелин, слезы выкатываются из
его глаз. Я кладу ему на плечо свою сочувствующую руку: