"Сан-Антонио. Голосуйте за Берюрье!" - читать интересную книгу автора

звукотехник, прислуга, безголосый оппонент и широкая публика. Он встал
рано утром и написал тексты шести листовок и одной речи, после чего
пошел принять ванну, в то время как члены его семьи занимались каждый
своим семейным делом. Спустя час супруга Монфеаля, не дождавшись его
выхода из ванной, постучала в дверь. Затем вошла и упала в обморок при
виде ужасного зрелища.
- Значит, дверь ванной не была заперта изнутри? - удивляюсь я.
- Нет. Защелка была заблокирована уже несколько недель.
- И никто никого не видел входящим в дом?
- Нет. О, это не подарочек, дружище Сан-А!
- У тебя есть какие-нибудь предположения по поводу этих убийств?
- Какой-то чокнутый, вне всякого сомнения. В городе есть один
свихнувшийся тип, которого разговоры о политике выводят из себя.
- Есть еще другие кандидаты на это место?
- У независимой партии всегда имеется свой кандидат.
- У претендента, наверное, сейчас от страха мошонка отвисла! -
бормочу я.
- Еще бы! Заметьте, что отныне к нему приставлена охрана - три
телохранителя, которые не отстают от него ни на шаг.
Я почесываю нос. Коллеги уже повторили несколько раз заказ, и тон
разговора поднялся на октаву. Папаша Морбле продолжает расточать
деловые советы "юнцам" современной полиции.
- Следует остричь всех женщин в округе, чтобы заставить их
говорить! - утверждает он.- Эти шлюхи очень дорожат своими гривами.
Он гладит себя по черепу, столь же гладкому, как оливки, и
продолжает:
- Что касается мужчин, я знаю два способа: мордобитие для робких и
паяльная лампа для крутых. Начинать надо с мэра для примера, затем -
муниципальный совет, влиятельные люди города. В общем - всех!
Понадобится дополнительная рабочая сила, согласен. Но дело стоит того,
чтобы привлечь весь личный состав.
Слушатели лишь посмеиваются и спрашивают у него, не согласился ли
бы он оказать содействие.
- Само собой,- гордо заявляет Морбле.- Я даже готов заняться самыми
несговорчивыми! С паяльной лампой я буду их допрашивать пачками по
десять человек сразу!
Я оставляю его нести околесицу и продолжаю интервьюировать Конружа.
- Вернемся к первой жертве. Кто ему звонил в момент драмы?
Вопрос приводит его в замешательство.
- Не знаю. Когда камердинер обнаружил тело, связь была прервана.
- А ты пытался выяснить, откуда звонили?
- Я... То есть сейчас мы этим занимаемся. То, что он не задумывался
над этой проблемой, видно так же хорошо, как двенадцатиэтажный дом в
деревне.
- Нашли ли орудие преступления в первом случае?
- Там был использован принадлежащий графу револьвер. Он остался на
месте преступления.
- Версия о самоубийстве исключается?
- Необязательно, только трудно представить типа, всаживающего себе
в сердце три пули подряд. После первой же он вырубился бы и выпустил