"Сан-Антонио. Голосуйте за Берюрье!" - читать интересную книгу автора

- С тобой мне никогда не скучно,- говорит мама. Милая дорогая мама!
Она могла бы десять лет сидеть на муравейнике и быть в восторге, лишь
бы я находился в поле ее зрения.
Некоторое время мы молчим.
- Знаешь, что нам следовало бы сделать, ма? Отправиться провести
последнюю неделю на Лазурном берегу. Укладываем чемоданы - и завтра ты
просыпаешься у Средиземного моря.
- Как захочешь, сынок.
Конечно, я знаю, что она предпочла бы остаться здесь. Атмосфера
старой "Сторожевой башни" ей по душе. Она в окружении людей своего
возраста, и все всегда вместе.
Играют в рами, затем снова рами. Игра идет на скромные подарки,
которые покупают в "Парижском изяществе", где продают также и разные
фривольные штучки. У меня уже собралось два кольца для салфеток из
настоящего белого дерева, четыре брелока, ручка, в которой можно
увидеть мэрию, старую башню, мельницу и церковь Сен-Тюрлюрю, и шесть
галстуков, на самом красивом из которых изображена лошадиная голова на
красно-фасолевом фоне.
Какое-то мгновение я испытываю нерешительность. Мне приходится
выбирать между одолевающей меня скукой, граничащей с неврастенией, и
желанием доставить удовольствие маме. Потом я думаю про себя, что,
поскольку мы не расстаемся, ее счастье останется неизменным и что
средиземноморское солнце не испортит картину нашего отдыха.
Из-за этого гнилого лета мы выглядим такими же загорелыми, как
таблетки аспирина. Загоревшим кажется один только инспектор, потому
что он недавно перенес желтуху.
- Ну что, едем, мама?
- Едем,- говорит она, силясь придать жизнерадостность своему
голосу.
Она слегка шмыгает носом, что у нее является признаком
беспокойства.
- Что скажет мадам Ригоден?
Это хозяйка гостиницы.
- Я ей объясню, что мне позвонили из Парижа и отзывают по срочному
делу. Не беспокойся. Если она будет слишком недовольна, я ей уплачу
неустойку.
Успокоившись, мама поднимается наверх, чтобы упаковать чемоданы. Я
решаюсь атаковать хозяйку. Это достаточно крупная дама, ее грудь
похожа на две тыквы в мешке. Она укладывает ее на прилавок или при
ходьбе отклоняется назад, чтобы под ее тяжестью не опрокинуться
вперед.
Когда я вхожу в столовую, она ведет подсчет, длинный, как рулон
туалетной бумаги. Ее муж, кухонных дел мастер, стоит рядом и
наблюдает. Я не осмеливаюсь их беспокоить в этот ответственный момент
и сажусь в углу. Служанка надраивает произведение искусства из гипса,
представляющее собой громадного волкодава со свисающим языком. Это
украшение номер один раздаточного столика.
Служанка еще более безобразна, чем произведение искусства. Это
бледная рыжая баба с прямыми жесткими волосами. Она старая, плоская и
недалекая. Откровенно говоря, меня здесь не балуют. Вот уже две