"Сан Антонио. Лотерея блатных." - читать интересную книгу автора

южного моря. Он доходит до графы "Особые приметы".
Подозвав меня, он указывает на пустую строчку и спрашивает:
- Чего мне написать?
Его голос звучит трагически, как сигнал SOS горящего танкера.
Вопрос действительно заслуживает того, чтобы остановиться на нем. Особых
примет у Берю столько, что полное их перечисление потребовало бы столь же
значительных трудов, как работы Кеплера по гравитации.
Я немного раскидываю мозгами.
- Думаю, дружище, что надо указать самую главную!
- Да, но какую?
Его лоб съеживается, как аккордеон в чехле. Вооружившись спичкой, он
начинает исследование недр своего правого уха и достает оттуда ком грязи,
достаточный, чтобы залепить все окна Реймсского собора после следующей
войны.
- На мой взгляд,- говорю я,- определения "врожденное слабоумие" должно
быть вполне достаточно. В мире наверняка существуют и другие Берюрье,
которых зовут так же, как тебя, возможно, некоторые из них тоже работают в
полиции. Но в "Прекрасной Утренней Галлии" не может быть двух равно
тупоголовых Берюрье.
Берю добрый малый. Он разражается смехом, храбро пишет "отсутствуют" и
встает. И, естественно, давит своими мощными подошвами удочку! Он скрывает
свое огорчение и уверяет, что поправит беду изолентой.
- Ты чего делаешь завтра утром?- интересуется он.
- Ничего особенного. А что?
- Я иду на Центральный рынок с одним моим приятелем ресторатором...
- Ты уже стал ходить за покупками?
- Да нет. Просто я хочу купить воловьи яйца...
- Воловьи? Сомневаюсь, что тебе это удастся,- смеюсь я.
- Я хотел сказать - бычьи! Вечно ты придираешься к словам!
- А зачем тебе такое приобретение? Собираешься заняться классическим
балетом и боишься, что трико будет недостаточно наполнено? У тебя комплекс
неполноценности?
- Нет. Это для рыбалки!
- И что ты надеешься на это поймать? Толстяк погружается в самые темные
глубины своей памяти, но ничего там не находит.
- Не помню. Какую-то очень крупную рыбу. Я это вычитал в журнале
"Рыболов", которым руководит Жорж Курт-Линь... - Он не отстает:- Пошли на
рынок... Потом перекусим... Договорились? Я за тобой заеду на рассвете!
Побежденный, я соглашаюсь. Мне всегда говорили, что Центральный рынок
стоит того, чтобы сходить на него.
Утром следующего дня, когда мне снится, что я проверяю упругость буферов
красивой девочки, перед оградой нашего садика автомобильный клаксон
начинает играть "Черный вальс".
Фелиси, у которой сон легче, чем фривольная мысль, стучит в дверь моей
комнаты.
- Антуан, приехали твои друзья!
- Открой им, ма, и налей по чашечке кофе!
Я тем временем принимаю душ, скоблю морду и одеваюсь.
Когда я вхожу в столовую, Берюрье хлебает кофе со звуками, напоминающими
шум на стыке двух водостоков. Его дружок ресторатор, робко сидящий на