"Сан Антонио. Дальше некуда!" - читать интересную книгу автора

продолжает:
- Как я узнал, что этот Жером Буальван не является разыскиваемым маньяком?
Очень просто. Я проверил распорядок его дня во время совершения остальных
убийств. Кроме одного случая, у Буальвана безупречное алиби на каждое.
По нашим рядам пробегает шепот. Это то, что называется сенсацией.
Начальник "нравов", высокий симпатичный блондин, заново раскуривает
огрызок своей сигары. Толстяк поглаживает горлышко своего бутылька
красненького, Пинюш поглаживает флюс, как гладят живот беременной кошке, а
Пакретт, не отступающий ни перед какими жертвами, проглатывает разом
таблетку от запора, еще одну прямо противоположного назначения, еще одну
антигриппина и заканчивает пир двумя пастилками солодки.
Радуясь произведенному эффекту, Старик продолжает:
- Что подало мне мысль провести маленькое дополнительное расследование?
Одна деталь, господа... Одна простая деталь...
И он снова начинает лизать пальцы, как толстый котяра, занимающийся своим
туалетом, смотреть на нас с видом превосходства и греть свои бубенцы о
батарею.
- Если вы помните, в своих зловещих походах маньяк всякий раз пользовался
крадеными машинами. Буальван же был на своей собственной. Как вам
известно, господа, маньяки всегда действуют по одному и тому же
церемониалу. Этот факт смутил меня...
- То, что вы говорите, очень даже неглупо,- соглашается Берю, просовывая
два пальца в щель своей ширинки, чтобы почесать ту часть тела, которая
чаще встречается с вшами, чем с девочками из "Лидо".
- Рад это от вас услышать,- усмехается Безволосый. Начальник "нравов"
спрашивает:
- В таком случае, господин директор, кто такой, по-вашему, Жером Буальван?
Голова Яйцом поглаживает скорлупу (надо мне будет в один из ближайших дней
преподнести ему кусочек замши).
- Этого я не знаю Возможно, его захватил психоз убийства. Такого рода
серийные преступления вызывают, если так можно выразиться, подражателей.
Отдельные индивидуумы уступают своим инстинктам...
- В общем,- резюмирую я,- Пакретт шлепнул невиновного?
Упомянутый мною стрелок начинает яростно грызть таблетку, бросив на меня
кислый взгляд. Он из тех, кто никогда не прощает другим свои собственные
ошибки.
- Невиновного! Это как посмотреть,- ворчит задохлик.- Было покушение на
убийство, комиссар. Вы свидетель.
Старик в разговоре, уклонившемся от темы, берет инициативу в свои руки:
- Совершенно верно, дорогой Пакретт. Совершенно верно. Однако вы же знаете
этих господ из прессы? Они всегда готовы нажать на чувствительность
публики. А публика терпеть не может, когда полиция убивает людей, которые
никого не убили. Буальван ведь никого не убил И еще она терпеть не может,
когда стреляют в спину бегущему.
Бедняга Пакретт! Его жалкая физиономия приобретает бутылочно-зеленый цвет.
На нездоровой коже вырастают новые прыщи. Он так расстроен, что даже
каменное сердце Старика смягчается.
- Я вас не ругаю,- уверяет он.- Просто я предвижу выводы, которые сделают
журналисты. С завтрашнего дня из-за этого нового убийства газеты сорвутся
с цепи...