"Блеф" - читать интересную книгу автора (Липатов Борис Викторович)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Марсианское предприятие

1. Темнота на два голоса

— Ты не спишь, Годар?

— Нет! Проклятые паразиты не дают мне покоя!

— Да… Тут все койки набиты клопами… Прямо нестерпимо! До чего ими тут воняет!

— Мне эти скоты забираются в бороду… Страшно щекотно!

— Ты знаешь, о чём я думаю, Пулю?

— О чём?

— Да вот, чтобы эта мерзкая посудина, на которой нас везут, случайно напоролась на мину!

— Откуда же ты возьмёшь мину?!

— Мало ли их болтается по морям после войны… Вот, может, и на наше счастье…

— Верно… Всё-таки лучше каторги.

— Поневоле захочешь налететь на мину, когда просмотришь книжку Лондра о нашей достохвальной системе исправления преступников.

— Хорошо, хоть нас везут в Новую Каледонию; говорят, там сноснее Кайенны!

— Как бы… фу, опять клоп! Главное, в этих кандалах нельзя шевельнуться лишний раз! Гонишься за клопом и молотишь себя по зубам железом!

— Проклятые свиньи! Разбойники! Мародёры!

— Мне одного жаль, Пулю, что нам за наши двенадцать лет каторги, полученные в приговоре, не удалось как следует довести дело до конца! Мы, может быть, и подняли бы оккупационный корпус в Дюссельдорфе!

— Ого! Мы бы показали этому мяснику — генералу Дегутту, что означает компартия!

— Я удивляюсь, как нас не израсходовали.

— Было бы лучше для нас! Ты веришь в какую-нибудь возможность побега?

— Как знать?.. Но всё-таки мало вероятия.

— Я вот лежу и думаю, как бы это удрать и отомстить как следует… Когда же мы свернём шеи этим проклятым буржуа!

— Я не могу забыть того молодого парня на нашем процессе, как его… Антуан…

— Антуан Дюшен?

— О! Его, его! За какую ерунду бедняге дали три года крепости.

— Я что-то не припоминаю, Годар.

— Разве ты забыл, что ему в вину поставили оскорбление господина министра — президента Пуанкаре!.. Как он поднял на смех эту ловкую тварь! Тот говорил речь перед оккупационными отрядами, где-то под Кёльном, кучка шовинистов устроила Пуанкаре овацию… Влез на трибуну и сержант Дюшен… «Браво, — закричал он. — Браво! Руриссимо! Mills saluts par nom du cochon a monsieur Poincare-la-Guerre! Ah, brigand! Voleur du charbon! Bravo!! Ruhrissimo! Voleurissimo!!» Дюшена стащили за полы шинели и дали три года крепости.

— Недаром прокурор на второй день процесса щеголял ленточкой Почётного Легиона.

— О, уж об этом Пуанкаре позаботится всегда!

— Посадить бы его на неделю в этот же трюм, в котором они маринуют жертв своего правосудия!

— Ты слишком много жалуешься для коммуниста, Годар!

— Я не жалуюсь, а привожу в порядок свою ненависть!

— Ну, не многого ты этим добьёшься.

— Придётся думать на месте, когда приедем на каторгу.

— Что же, ты морским берегам будешь проповедывать высокие идеи?

Годар скрипит зубами и ворочается на своей койке.

— Тьфу! — плюётся он и отчаянно громыхает цепями, — пусть это дураки расписывают коммунистов как мучеников времён Нерона… Чорта-с-два! Я вовсе не проникнут духом подвижничества!..

— Не брюзжи, Франсуа! — из темноты увещевает его Пулю.

— Хорошо тебе. Ты почти пожилой человек, а у меня под Реймсом самая распрекрасная во всей Франции девчонка. Мы с Сюзеттой ещё в прошлом году собирались в мэрию, да вот….

— Не беспокойся. В этом бычьем стойле — парламенте — найдутся ребята, которые умеют говорить через головы этого стада. Поверь мне — и Доррио и Кашен погрохочут с трибуны…

— А я утверждаю, что самое радикальное это — бежать!

— С тобой никто и не спорит! Говорю — об этом на месте… А теперь давай-ка попытаемся уснуть, не то мы своей болтовнёй привлечем внимание тюремщика. Разве ты не слышишь, как скрипят доски под его тяжёлыми сапожищами…

— Хорошо. Спи спокойно, Пулю!

Чернильная тьма в клетушке-каюте, стоны и лёгкое позвякивание цепей…