"Октавиан Стампас. Цитадель ("Тамплиеры" #3) " - читать интересную книгу автора

Продолжая внимательно изучать окружающее и окружающих, новообращенный
постепенно разобрался в устройстве укрепления крестоносцев, уяснил себе,
чем отличается рыцарь-послушник, живущий вне капеллы, от простого
оруженосца, сына местного христианского богатея, являющегося в замок для
совершенствования воинских навыков и прислуживания полноправным тамплиерам.
Он догадался, что хотя во время службы все крестоносцы поют в храме в
унисон, между теми, у кого на плече красный крест и прочими, теми у кого
кресты черного цвета, возвышается непреодолимая и невидимая стена. Впрочем
еще более высокая стена есть между ним, молодым сервом и самым убогим
клириком из тех, что бродят со смиренным видом в серых сутанах по
выжженному солнцем двору замка. Анаэлю казалось, что он хорошо теперь
разбирается в устройстве здешней жизни, и доведись ему выбраться из
рабского сарая, он сумел бы вести себя так, что даже самый придирчивый
человек не заподозрил бы о его сарацинском прошлом. Самое неприятное было в
том, что никаких возможностей выбраться из этого проклятого сарая он не
видел.
Среди прочих наблюдений Анаэль сделал и следующее. Во время общих
работ на оливковой плантации между пленниками мелькал, время от времени,
один, весьма странной наружности, человек. У него были длинные русые волосы
до плеч, на ногах кожаные, дорогие сапоги, а за поясом - это было самое
невероятное - богатой выделки кинжал. Человек этот, несмотря на то, что
вместе с остальными таскал корзины и ел на земле, как раб, ту же самую
полбу и сухие ячменные лепешки, нисколько не боялся берберов. Они никогда
не кричали на него и не смели замахиваться.
- Кто это?
- Рыцарь, - объяснил Шама.
- Рыцарь?!
- Настоящий тамплиер. Родовитый человек, может быть даже и барон.
- Кто же его заставил...
- Он утратил свой плащ и теперь каждое утро просит прощение у братии.
Пока его не простят, он будет жить и работать, как и остальные рабы.
Этот разговор хорошо запомнился Анаэлю.
Однажды, во время обеда рабов на плантации, он выждал момент, когда
старший надсмотрщик отойдет к ручью, чтобы напиться, незаметно вылил свою
похлебку на землю и поспешил вслед за ним, якобы для того, чтобы ополоснуть
свою чашку. Опустился на колени рядом с бербером, зачерпнул из ручья и
негромко сказал:
- Да продлит твой бог дни твои, господин.
Этот звероподобный мусульманин был, видимо, неглупым от природы
человеком и, несмотря на то, что раб с пятнистым лицом явно нарушал
порядок, обращаясь прямо к старшему надсмотрщику, позволил ему говорить.
- Твоя похлебка сытнее моей, - это была правда, берберы питались лучше
простой рабочей скотины, хотя были такими же рабами, что и все остальные, -
но все же жизнь твоя сходна, что несправедливо по трудам твоим.
- Говори, - произнес надсмотрщик, имея в виду, что хватит ходить
вокруг да около, пора излагать суть.
Анаэль мельком оглянулся, никто из сервов еще не закончил есть, их
пока можно было не ждать у воды.
- Что бы ты сказал о небольшой серебряной вещице, которая стоит не
меньше двух византийских бизантов?