"Октавиан Стампас. Цитадель ("Тамплиеры" #3) " - читать интересную книгу автора

происходящего, при этом стараясь ничем не обнаружить своего слишком
жадного, неофитского интереса. Одно неверное движение, один неверный шаг,
один неуместный взгляд мог привести в пыточную камеру. Так, по крайней
мере, было все устроено в замке Синана и у Анаэля не было оснований думать,
что орден тамплиеров есть собрание людей благодушных и рассеянных. Очень
может статься, что именно сейчас за ним наблюдают чьи-то внимательные
глаза. Хотя бы этого неразговорчивого монаха, что расположился у пленников
за спиной. Позднее, кстати, Анаэль понял, что люди в серых балахонах отнюдь
не монахи, а лишь их служки. А настоящими членами монашеского ордена
являются те громоблистающие бородачи с красными крестами на плече.
Итак, опасны все, и серые балахоны, надсмотрщики, звероподобные
берберы, и даже те, кто спит рядом в сарае и сопит на соседней подстилке.
После заутрени погнали всех вместе - и христиан и мусульман, и
огнепоклонников, и иудеев на работу. Пощелкивал бич, что-то хрипло
покрикивал бербер. Колонна пленников медленно вышла из ворот крепости.
Капелла Агаддин располагалась в замке, воздвигнутом еще во времена первого
крестового похода. Он был одним из самых восточных форпостов Иерусалимского
королевства. Вид этого каменного, величественно вознесшегося над
плодородной равниной, строения был несколько, если смотреть со стороны,
странен. Было непонятно, зачем среди пышных и благодатных оливковых рощ
стоит это непримиримо воинственное сооружение. Но именно так строили во
времена Годфруа Буйонского и первых Бодуэнов, давая понять, что претензии
латинян на Святую землю серьезны и основательны.
Анаэлю досталась довольно легкая работа. Так, по крайней мере, ему
показалось вначале. Вместе с чернокожим иудеем по имени Шама и двумя
краснобородыми персами - Сахиром и Раздаем, он таскал огромные ивовые
корзины к масличному жому. Услышав, как зовут нового напарника, Шама
оживился и заинтересовался, но бывший исмаилит оставил все его расспросы
без внимания, решив, что назвавшись, он и так сказал слишком много.
Персы работали молча, в их движениях чувствовалась тоскливая
обреченность. Через несколько дней Анаэль, не удержавшись, нарушая зарок,
данный самому себе, спросил у Шамы, с которым тащил очередную корзину,
почему эти персы такие замкнутые.
- Ты тоже не слишком разговорчив, - ответил перс и показал, давай,
мол, передохнем. Поставили корзин на землю. Шама вытер пот.
- Они давно здесь и раньше их было трое...
- Почему встали?! - заревел у них за спинами невесть откуда взявшийся
бербер, полосуя плетью по пыли. Впрочем, ничего удивительного в его
наблюдательности не было. Оливковая роща на пологом склоне просматривалась
насквозь. Серв, не дожидаясь повторного вопроса, подхватили корзину и
поспешил дальше. И зря. Анаэль споткнулся, полетел на землю, страшно
ударившись коленом о выступившее корневище. Корзина, зацепившись дном о
землю качнулась, выплеснув в пыль несколько мер черных ягод. Анаэль сидел,
схватившись руками за колено и стараясь не стонать, Шама суетливо ползал
вокруг корзины, торопясь собрать рассыпанное.
- Скорее, Шама, скорее, - слезливым голосом погонял он самого себя.
Но все это было напрасно. Невысокий, коренастый, коричневый от загара,
опоясанный широким кожаны поясом с нашитыми на нем бронзовыми бляхами
надсмотрщик, уже появился из-за ближайших деревьев Он не стал спрашивать,
кто виноват - разумеется тот кто держится за ногу. Это он споткнулся. И