"Октавиан Стампас. Древо Жизора ("Тамплиеры" #4) " - читать интересную книгу автора

кансоны. Ученик не только превзошел учителя, но и охмурил его жену, после
чего неверную супругу заперли на замок, а совратителя велено было отыскать,
содрать с него кожу и на той коже написать все его кансоны, сколько
поместится. Узнав о столь варварском приказе Вентадорнского сеньора,
насмерть перепуганный Бернар, как угорелый, устремился на север искать в
Париже защиты у покровительницы всех поэтов. И нашел не только защиту, но и
гораздо большее.
Его приезд совпал со знаменательным событием. С тех пор, как два года
назад атабек Мосульский Эмад-Эддин Кровепроливец захватил Эдессу, последний
оплот христиан за Евфратом, все чаще то тут, то там слышались призывы
возродить былую славу, добытую Годфруа Буйонским, Раймондом Тулузским и
другими полководцами, завоевавшими Иерусалим. Когда, осаждая одну из
сирийских крепостей, доблестный Эмад-Эддин внезапно погиб, подобных
призывов сделалось еще больше. И вот, в Светлое Христово Воскресение 1146
года, покровитель рыцарских орденов аббат Бернар де Клерво, подобно тому,
как полвека назад в Клермоне папа Урбан, вышел к народу в одежде, расшитой
крестами и призвал совершить новый поход против врагов христианской церкви.
- Так хочет Господь! - воскликнул он с холма Везеле, и собравшиеся с
воодушевлением подхватили его возглас, ставший мгновенно девизом грядущей
перегринации. Бернар де Трамбле, ставший великим магистром тамплиеров после
загадочной гибели Тортюнуара в Нарбоне, присутствовал на Везельском холме и
вскоре прибыл в Париж, где тотчас же был препровожден к королю Людовику.
- Так хочет Господь! - воскликнул он первым же делом, и Людовик
подумал, что тем самым тамплиер одобряет создание университета, которое
король затеял в пику школе трубадуров Элеоноры. Когда же он узнал, чего в
действительности "хочет Господь", то поначалу несколько разочаровался и
стал выслушивать великого магистра с некоторой рассеянностью. Постепенно
пылкие речи главного тамплиера начали разогревать сердце короля Франции.
- Теперь, - говорил де Трамбле, - когда в Ордене Бедных Рыцарей Христа
и Храма вновь установился порядок, тамплиеры все как один горят желанием
доказать, что если и были в наших рядах негодяи, общавшиеся с ассасинами и
прочими еретиками, то их были единицы в ближайшем окружении поганого Рене
де Жизора. Я уже отменил его преступный приказ, запрещающий принимать в
Орден людей, не имеющих рыцарского рода, и к нам начали возвращаться даже
те, кто был десять лет назад извергнут из нашего братства.
- Не может быть! - удивился Людовик. - Помнится, тогда, под змеиным
влиянием Тортюнуара, мой отец издал указ о том, чтобы все, кто был посвящен
в рыцари, не имея рыцарского рода, прошли через унизительную процедуру. Им
отбивали шпоры с сапог над навозной кучей. Неужто из числа тех, кто тогда
пережил подобный позор, кто-либо захочет вернуться к рыцарскому служению?
- Тамплиеры готовы принимать их в свои ряды и уже принимают, - отвечал
Бернар де Трамбле. - Сейчас, когда речь святейшего аббата Клервоского
воодушевила Францию, мы должны собрать все силы для новой перегринации,
чтобы отнять у врагов Христа захваченные крепости, упрочить границы
Иерусалимского королевства, а может быть, даже взять Дамаск, Мосул и
Багдад.
Великий магистр продолжал свои зажигательные словоизлияния, и, слушая
его, Людовик вдруг подумал: "А что? Перегринация? Это мысль!" И ему вмиг
сделалось ясно, что он не просто должен содействовать новому походу на
Восток, но и лично участвовать в нем. И не просто участвовать, а возглавить