"Октавиан Стампас. Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1) " - читать интересную книгу автора

уж тем более не станет стоять босой и в рубище три дня на коленях. А хорошо
бы он еще раз так постоял! Я бы сама каждое утро выливала ему на голову
свой ночной горшок.
Наступил октябрь, а вместе с ним пришли холода. Днем мы совершали
прогулки, а к вечеру, когда ветер становился студеным, садились у огня и
пили тосканские вина, играли в зернь, в астрагалы, в шарик и в лабиринт, но
больше всего всем полюбилась игра в индийские табулы51, которой нас обучила
Евпраксия. Она утверждала, что в Киеве и в Константинополе все умеют в нее
играть, но почему же тогда ее не знали мы, наследники римлян? Игра поначалу
казалась очень трудной, и мы даже стали подозревать, не разыгрывает ли нас
императрица, можно ли вообще в это играть. Резчик Меркуццио по ее заказу
изготовил клетчатую табулу и фигурки пеших воинов, рыцарей, герцогов,
королей и королев и даже слонов. Когда мы понемногу научились играть и
стали находить вкус, сделалось ясно, что игра чем-то напоминает жизнь, с ее
хитростями, ходами, интригами, честными выпадами и благородной защитой. Мы
так увлеклись этими самыми индийскими табулами, что забыли про многие
другие развлечения, даже про рыбалку, хотя Аттила нашел место на одном из
мелких притоков Этча, где водилась замечательная форель. Эта форель и
впрямь отличалась каким-то небывалым вкусом, а мясо у нее было красное,
почти оранжевое, как у лосося, но нас поглотила игра, и когда вдруг пришло
сообщение, что в Верону едет Генрих, поначалу мы все расстроились,
поскольку придется отвлечься от табул, а уж потом до нас дошло, что
кончается наша осень в Вероне. Гонец прибыл из Аугсбурга, где император
должен был задержаться несколько дней по случаю простуды. Гонца же послал
не сам Генрих, который, видимо, собирался нагрянуть как снег на голову, а
один из аугсбургских друзей Матильды.
Мы все были удручены. Я, человек, которого император приговорил к
смерти, не смел показаться ему на глаза живым и тем самым подвести
Вермандуа и Годфруа. Евпраксию ожидало свидание со своим мучителем и
оскорбителем, о коем она уже и думать забыла; да и проклятый пояс Астарты
нужно было надевать. Матильда должна была готовиться к сложным переговорам
со своим старым врагом, отлично помнящим, у ворот чьего замка он униженно
просил аудиенции у Григория. И если мы с моей возлюбленной могли решиться
на бегство, то герцогине Тосканской волей-неволей следовало дожидаться
изверга, дабы знать, готовиться весною к войне или только к весне, без
войны.
С утроенной силой Матильда принялась меня уговаривать решиться на
разговор с Евпраксией и бежать с нею в Каноссу, где временно спрятаться до
того, как станет ясно, что делать дальше. Поддавшись ее уговорам, я выбрал
момент, когда можно было переговорить с императрицей с глазу на глаз. Она
сидела у камина, вышивая на платке какой-то дивный храм.
- Евпраксия, ты видишь и знаешь, что я люблю тебя и что нет другой
женщины, которую бы я так страстно любил,- заговорил я, сам не веря тому,
что произношу эти слова и обращаюсь к императрице на "ты". Она посмотрела
на меня таким светлым и нежным взглядом, что я осмелел еще больше и
принялся говорить много и пылко, уговаривая ее бежать со мною в Каноссу,
оставив какие-либо надежды на благополучие при императоре. С трудом
вспоминаю теперь те свои слова, но помню, что говорил долго, а прервался на
полуслове, и некоторое время мы сидели в тишине, покуда она не взяла меня
за руку. Прижавшись к моей руке щекой, она сказала: