"Октавиан Стампас. Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1) " - читать интересную книгу автора

короткая, но сильная речь мигом успокоила всех, все согласились со
сказанным ею о том, что сразу после заключения мира нельзя устраивать
состязания, при которых неизбежна кровь и не могут не появиться новые
взаимные обиды и подозрения.
Веронец, убивший зятя Германна Гебеллинга, корчился на арене от боли.
Несчастный Германн, переживший новую потерю, мрачно сидел на трибуне,
бледный, осунувшийся, а его дочь, только что ставшая вдовой, рыдала,
обхватив руками голову. Ясно было, что миру в Вероне не бывать. А клятва на
Библии?.. Но ведь сказал Христос, не давай клятв.
Наконец, веронца подняли и привели к императрице дать объяснение
своему поступку. Он сказал, что ошибся, полагая, будто после того, как мы с
Гуго сражались остриями, всем доложено было действовать так же. Ему,
разумеется, никто не поверил, но решено было принять объяснение и заставить
отца этого юноши самому выбрать для него наказание. Отец повелел ему
немедленно покинуть Верону и не появляться в городе в течение семи лет.
На этом состязания были прекращены. Тем более, что с востока
надвигалась огромная туча, грозившая пролиться таким же дождем, как вчера.
Два трупа на ристалищах, организованных в ознаменование мира, это было
чересчур.
Несмотря на то, что в Вероне был свой герцог, свои республиканские
образования, присутствовала сама императрица и германский король Конрад,
главным человеком оставалась властная красавица - Матильда. Она занималась
политикой и вовлекала всех в политические вопросы, она решала, где жить на
этой неделе, а где - на следующей, она устраивала развлечения - все
вращалось вокруг нее. И все расцветало, будто она была богиня Флора,
итальянская Примавера. В ней не было того христианского благочестия, о
котором принято сейчас говорить, когда обсуждают государей и государынь;
она не соблюдала постов, редко ходила в храмы, хотя и не проявляла никакой
брезгливости или непочтения к литургии. Она просто была насыщена здоровой
силой, до времени не нуждающейся в опеке Христа. Демоны боялись ее, я и сам
не знаю, почему. Она была похожа на крепкое плодовое дерево.
Матильда быстро поняла, что я люблю Евпраксию, и время от времени
заводила со мной всякие разговоры на эту тему. Именно от нее я узнал, что
императрица все-таки и впрямь решилась вопреки воле императора снять с себя
отвратительный стальной пояс, привезенный евреем Схарией вместе с
коллекцией мертвых голов. Да и как могла она, находясь в тягости и желая
сохранить плод, носить эти уродливые вериги, в которых неудобно было ни
лежать, ни сидеть, ни ходить, не говоря уж о том, что когда начнет расти
живот... В Турегуме нашелся превосходный слесарь, он сумел-таки изготовить
ключ, с помощью которого можно было теперь открывать и закрывать сложнейший
замок. По своему природному простодушию Матильда советовала мне не теряться
и стать любовником Евпраксии, поскольку, по ее мнению, это и естественно, и
разумно, и, главное, нравственно, поскольку Генрих негодяй и чудовище,
которое замучает бедную девочку.
- Но ведь она носит под сердцем его ребенка,- потупясь, отвечал я.
- Бедная Берта тоже носила его детей и тоже, как вы выражаетесь, "под
сердцем",- возражала Матильда.- И где она теперь? В могиле. Может быть, вам
хочется и Адельгейду отправить в могилу? Какие же вы все, чучи, противные!
- Что же мне делать?
- Как что! Увезем ее в Каноссу. Вряд ли Генрих еще раз явится туда, а