"Октавиан Стампас. Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1) " - читать интересную книгу автора

черепа и кости рук принадлежали некогда различным людям, прославившимся
дурной славой, отмеченным знаком истории, заклеймленным на веки вечные.
Коллекцию составляют останки разбойника Вараввы, или Бараббаса, отпущенного
вместо Христа по воле еврейского народа; первосвященника Каиафы, главного
виновника судилища над Христом; девушки, по имени Агарь, которая весьма
метко послала свой камень в лицо Иисуса, когда его вели на Голгофу;
Саломеи, выпросившей у Ирода голову Иоанна Крестителя; другого
камнеметателя, по имени Обадия, который бросил тот самый камень, что исторг
душу из первомученника Стефана; именно его голову и руку я держал сегодня;
Ликиона, правителя Иллирии, приказавшего закопать живьем мучеников Флора и
Лавра; и многих других, прославившихся в истории именно таким ужасным
образом.
- Вы, герцог, с такой брезгливостью о них говорите,- во второй раз
вмешался старающийся не отставать граф Вермандуа.- А мне, представьте,
доставило некоторое удовольствие держать в своих руках ожившую голову того
самого Вараввы, не будь которого, глядишь и Христа бы не распяли. Не скрою,
мне было не по себе, и глупая разбойничья башка отвлекала меня от
удовольствия наблюдать за зрелищем. Но вместе с тем, я чувствовал
соприкосновение с далекой евангельской древностью...
- Простите за откровенность, граф, но вопреки своим достаточно зрелым
годам вы отличаетесь непростительным легкомыслием. Порой, и даже чаще
всего, оно бывает у вас милым, но иногда начинает раздражать,- сказал
Годфруа, стараясь говорить как можно более любезным тоном, так что Гуго не
обиделся, а напротив того, расхохотался:
- Что поделать, легкомыслие - родовая черта Капетингов40.
- Вот поэтому ваш отец и считается королем самого чахлого королевства
в Европе,- заметил Годфруа. Теперь уже графа Вермандуа задело:
- Можно подумать, Лотарингия сказочно богата.
- Она еще беднее, согласен,- улыбнулся Годфруа.- Ради Бога, не
сердитесь. Вы знаете мое к вам расположение.
В этот миг наше короткое путешествие окончилось. Мы выехали на берег
реки. Светила луна, пленительно озаряя собой берега и окрестности Регница.
Густые деревья шелестели листьями, в кустах возились пташки, разбуженные
топотом копыт, где-то поблизости звенел ручей, впадая в реку, гладь воды
несла на себе лучезарное матовое отражение лунного диска. И умирать ужасно
не хотелось. В особенности умирать таким беспомощным образом, на который
обрек меня еще недавно любимый император.
- Неужто Генрих верит, что вся эта дьявольская коллекция способна
сослужить ему добрую службу? - спросил я, отвлекая Годфруа и Гуго от цели
нашего приезда и не столько желая получить исчерпывающий ответ, сколько
оттягивая время, дабы насладиться в последний раз свежим и удивительно
сладостным воздухом, шелестом листьев, порывами мягкого прохладного ветра,
луной, звездами, журчаньем ручья, плеском речной волны.
- Ведьма Мелузина вконец заморочила ему голову,- отвечал герцог
Лотарингский.- Она блестяще владеет своим искусством, и когда Генрих
предъявил ей головы, она целый вечер колдовала над ними и ей удалось даже
поговорить с некоторыми из них, после чего она удостоверила подлинность
привезенных Схарией реликвий. Борьба за инвеституру41 так затянулась, что
император готов прибегнуть к каким угодно средствам, чтобы только доказать
свою правоту и достичь власти над папой.