"Октавиан Стампас. Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1) " - читать интересную книгу автора

Великого, у других отличались пышностью, как у графа фон Ауэна, у которого
я останавливался на пути к императору. У меня же не было ни бороды, ни
настоящих усов, ни браслета на правой руке, свидетельствующего о том, что я
тоже благородный воин, ни прочих украшений, коими блистали собравшиеся тут
достойные и богатые рыцари.
Нарядные дамы, стоящие по левую сторону, с любопытством поглядывали на
лица мужчин. Несколько беглых взглядов уловил я и на своей невзрачной
персоне и со вздохом поспешил присоединиться к обществу столь же небогато
одетых рыцарей, как я сам. Взор мой с нетерпением устремился вперед - туда,
где перед входом в храм стоял император, а слева от него императрица. Пред
ними возвышалась фигура архиепископа Гартвига, который уже начал церемонию
обручения.
Если бы я нашел свою утреннюю незнакомку и если бы я даже ухитрился
провести ее мимо стражи во внутренний дворик собора, я никак не смог бы
подвести ее к врачующимся ближе, чем стоял сейчас. А сейчас от меня до
новобрачных было не менее пятидесяти шагов. Они были повернуты спиной ко
всем, на головах у них сверкали императорские венцы, с плеч спускались
роскошные плащи из аксамита. Архиепископ, стоя на ступеньку выше них и
потому возвышаясь над Генрихом на целую голову, был в белоснежной митре,
обильно изукрашенной золотом, и в паллиуме6, усыпанном драгоценными
каменьями. Он громко исполнял обряд, так что слова его доносились довсюду:
- ...пред лицом Господа Бога нашего и ангелов Его, и всех святых Его,
и пред лицом Церкви,- возглашал он по-немецки,- соединить в одном теле два
тела - этого мужа и этой жены, и пусть они будут единым телом, в котором
сочетаются две души законным браком во славу Господню.
Затем он воззвал ко всем предстоящим людям:
- Взываю ко всем вам, предстоящим и молящимся, именем Отца и Сына и
Святого Духа, если кто-то из вас знает причину, по которой эти двое не
могут стать мужем и женой и соединиться в законном браке, пусть знающий
таковую причину открыто назовет ее.
Присутствующие отвечали на сие воззвание молчанием, и лишь где-то
неподалеку от себя я услышал, как кто-то кому-то стал шептать что-то и
затем оба захихикали. Я повернул голову вправо и увидел двух хихикающих.
Одного из них я знал - это был граф Гильдерик фон Шварцмоор, отменный
красавец и храбрец, с которым я познакомился в первый же день, когда был
принят императором. Шушуканье и смех в столь торжественную минуту
показались мне неуместными и неприличными. И не только мне - многие с
укоризной оглядывались на Гильдерика и его приятеля, так что им пришлось
быстро смахнуть со своих лиц улыбки.
Тем временем архиепископ спросил сначала Генриха, потом Адельгейду,
знают ли они друг за другом что-либо такое, что могло бы помешать им
заключить брак, и, получив отрицательные ответы, Гартвиг громко спросил:
- Согласен ли ты, Генрих, взять в жены эту женщину, будешь ли ты
любить ее, уважать ее, заботиться о ней и охранять ее в здравии и в
болезни, как подобает мужу относиться к жене, забывая всех ради нее,
согласен ли ты блюсти себя ради нее столько лет, сколько отпущено вам обоим
Господом Богом?
- Согласен,- громко и весело прозвучал ответ императора, и я вновь
умилился, какой приятный и мужественный был у Генриха голос.
- Согласна ли ты, Адельгейда, взять в мужья этого человека, согласна