"Иван Фотиевич Стаднюк. Человек не сдается " - читать интересную книгу автора

Грохотали взрывы фугасок. Огонь свирепел с каждой секундой. Горел
потолок, горели матрацы на кроватях, еще откуда-то било пламя - в дыму не
разберешь. А Люба, тяжело переступая, задыхаясь в дыму, продолжала выносить
к лестнице раненых. Уже осталось немного. Две койки и на них стонущие,
задыхающиеся люди... Жгло лицо, шею, приторно пахли обгорелые волосы. Тлела
одежда раненого и обжигала руки. Люба слышала над головой треск и,
задыхаясь, спешила к лестнице. Казалось, еще минута, и она упадет.
С грохотом рухнул потолок. В лицо ударил сноп искр - колючих, злых.
Люба кинулась вниз, вслед за раненым, по уже горящей лестнице. В дыму на.
ощупь искала дверь. В горячке ударилась головой о какой-то выступ, и тупая
боль заставила до дрожи напрячься все тело.
В это время рука наткнулась на дверную ручку. Люба, собравшись с
силами, дернула ее. Дверь распахнулась, но это была дверь в какой-то класс.
Оттуда в лицо, в глаза Любы с гулом и треском ударило пламя.
От нестерпимой боли она дико закричала и, зажав ладонями обожженные
глаза, отпрянула назад... Ее подхватили чьи-то руки.
Вскоре Люба Яковлева лежала на операционном столе. Две медсестры, с
красными от слез глазами, заканчивали накладывать повязки на обожженное тело
[134] своей подруги. Все лицо Любы было тоже перебинтовано.
У окна стоял госпитальный окулист - высокий сутулый мужчина - и,
разводя руками, говорил Виктору Степановичу Савченко:
- Надежды на сохранение зрения мало.

24

Отряд младшего политрука Петра Маринина действовал так, как десятки
других подобных ему отрядов. Больше шли ночью, нападали на фашистов; днем
двигались только лесом, не показываясь на открытых местах. Отдыхали
урывками. Уже на вторую ночь у большинства бойцов, не имевших раньше оружия,
появились винтовки, немецкие автоматы.
Самое трудное было переходить шоссейные дороги. Терпеливо выжидали,
выслеживали врага. Держали путь туда, где ночью висели в небе ракеты, куда
днем пикировали немецкие бомбардировщики.
Отряд заметно увеличился. В него вливались мелкие группы "окруженцев",
пробивающихся на восток.
Возле большой деревни Ячейка взяли у колхозников для нужд Красной Армии
шесть лошадей. Колхозники с радостью отдали коней и еще принесли в лес три
седла, только взамен потребовали оружие - хотя бы по винтовке за лошадь.
Теперь часть боеприпасов и продукты вьючили на лошадей. Один конь шел
под младшим политруком Марининым: раненая нога Петра давала себя знать.
Лес, лес и лес... В верхушках сосен резвится ветер. Шумя и посвистывая,
он спадает вниз и перебирает невидимыми руками листья густого подлеска -
орешника, клена, граба. Петру чудится, что где-то недалеко шумит водопад. И
странно - этот лесной шум кажется ему зеленым... Зеленый лесной шум. И
жужжание пчелы - зеленое, и грива коня... И запах прелой листвы, взбитой
десятками солдатских ног и копытами лошадей, тоже кажется зеленым. Перед
глазами чертит замысловатые линии зеленая искра... Петр уже ничего не видит
и не слышит. Лес навеял на него зеленую дрёму, и он забылся в коротком
тревожном сне. [135]
Позади - трудная, полная опасностей ночь. Вчера немецкий самолет