"Иван Фотиевич Стаднюк. Меч над Москвой (про войну)" - читать интересную книгу автора

искусстве и военной стратегии. Ведь еще в гражданскую войну, когда Жуков
был только рядовым красноармейцем, Сталин уже принимал участие в
разработке крупных военных операций. С его именем связаны победы Красной
Армии при обороне Царицына, над силами Деникина. Вспомнилось знаменитое
письмо Сталина с Южного фронта, адресованное Ленину...
Да, действительно есть история событий и есть история чувств. Но у той и
другой истории нет ни начала, ни конца, ибо сила человеческой памяти не
столь велика, чтобы постигнуть бесконечность прошлого; и никому не дано
заглянуть далеко за порог будущего...

* * *

Вспышка гнева Сталина, вызванная вестью о взятии немцами Смоленска,
суровые слова, сказанные им по этому поводу начальнику Генерального штаба
Жукову, как бы задали тон некоторым директивам и приказам, понесшимся в
эти дни в нижестоящие штабы. Жесткие в формулировках задач и крутые в
оценках действий войск, они, несомненно, нагнетали атмосферу напряженности
в штабах фронтов и армий, что не лучшим образом сказывалось на
деятельности командного состава. Генерал армии Жуков остро почувствовал
это при последнем телефонном разговоре с маршалом Тимошенко, который
сумрачно заявил, что, с его точки зрения, командармы Лукин и Курочкин
заслуживают своими действиями высокой похвалы, а он вынужден, опираясь на
приказы свыше, пугать их судом военного трибунала...
Конечно же, о каком суде могла идти речь, когда вся война с ее страшным
размахом стала гигантским судилищем над целыми народами, державами,
социальными системами! Приговор этого судилища неторопливо вызревал в
кровавом соперничестве огромных армий, опиравшихся на могущество огня,
железа и на силу человеческого духа. Жуков понимал, что если Тимошенко и
не задумывался так о войне в целом, то не мог не уяснить главного: для
Лукина, Курочкина, для всех их штабов и войск, продолжавших сражаться за
Смоленск, ведя бой в оперативном окружении, ничто уже не могло быть более
страшным.
Направляясь на очередной доклад к Сталину, Жуков намеревался поговорить с
ним и об этом - надо было каким-то образом ослабить напряженность в
штабах, не снизив их оперативности в управлении войсками. Хорошо бы, если
б при докладе Жукова присутствовали члены Политбюро - пусть даже один
Молотов, который чаще других заступался перед Сталиным за военных.
Когда ехал из Генштаба в Кремль, успел поразмышлять о том, что
разгневанный, уязвленный Сталин ему понятнее - он тогда больше похож на
других людей. И у Жукова всегда находились слова, чтобы если и не умерить
его гнев, то напомнить: они вместе отвечают за Вооруженные Силы и что
адресованные ему, Жукову, упреки относятся и к самому Сталину.

6

Сегодня в кремлевском кабинете Сталина, как и каждый день, вершились самые
разнообразные дела, связанные с войной, которая и в Кремле уже была
суровой будничностью. За длинным столом с зеленым суконным покрытием
сидели Молотов и Шахурин, а Сталин, повернувшись к ним спиной, стоял у
своего рабочего стола и разговаривал по телефону с горьковским заводом