"Иван Фотиевич Стаднюк. Меч над Москвой (про войну)" - читать интересную книгу автора

Бывает, что с песчаного откоса при сдвиге верхнего слоя почвы вдруг
потекут десятки и сотни ручейков песка, отчего поверхность откоса будто
воскресает после вечного сна, делается живой, стремительно движущейся и
даже дымящейся. Так и после усилий штабов частей 16-й армии потекли из
лесов и перелесков, с дорог и тропинок живые ручьи и ручейки военного
люда, машин, повозок, пушек на конной и мехтяге, устремляясь к Днепру. Шли
в дневное и ночное время. На открытых местах, когда в небе появлялись
немецкие самолеты, продвигались короткими бросками и перебежками, неся за
спиной для маскировки прихваченные поясными ремнями зеленые метлы ветвей.
Пережидали, набираясь новых сил, и снова двигались - отделениями и
взводами, ротами и батареями... Приблизившись к Днепру, споро и деловито
занимали указанные командирами рубежи и готовились к бою - зарывались в
землю, если рубежи пролегали по открытому месту, или устраивали бойницы,
если оборона проходила по линии каменных или деревянных, высившихся в
развалинах и пепелищах домов вдоль Днепра.
И вдруг на узле связи командного пункта ожила телеграфная линия,
соединявшая 16-ю армию со штабом фронта. Застрекотал буквопечатающий
аппарат Бодо, и поползла на откидную столешницу белая змейка ленты,
испятнанная словами... По звонку начальника связи армии через несколько
минут генерал Лукин был в землянке аппаратной. Вслед за ним пришли
дивизионный комиссар Лобачев и полковник Шалин.
Передавался приказ маршала Тимошенко.
Первые же слова приказа, которые прочитал Михаил Федорович с ленты, будто
ударили его в самое сердце и обожгли лицо. Вначале Тимошенко излагал
решение Государственного Комитета Обороны, которое и потрясло Лукина.
Москва обвиняла командный состав частей Западного фронта в том, что он,
командный состав, проникнут эвакуационными настроениями и легко относится
к вопросу об отходе войск от Смоленска и сдачи Смоленска врагу. Если эти
настроения соответствуют действительности, бесстрастно, слово за словом,
говорила телеграфная лента, то подобные настроения Государственный Комитет
Обороны считает преступлением, граничащим с прямой изменой Родине...
Далее Тимошенко сообщал, что Государственный Комитет Обороны потребовал от
него железной рукой пресечь подобные настроения, позорящие боевые знамена
Красной Армии, а затем изложил задачу 16-й армии; она почти не расходилась
с той, которую Лукин уже поставил своим дивизиям и которая уже выполнялась.
Прочитав до конца приказ, Лукин будто надел на глаза чужие очки и увидел
все вокруг себя в другом свете. Колючие, причиняющие боль мысли
захлестнули его и будто выключили на какое-то время из бытия. Михаил
Федорович, кажется, позабыл, где он и кто рядом с ним. Стал задавать себе
вопросы - один страшнее другого...
Кого имеет в виду Государственный Комитет Обороны? Ведь речь идет о
Смоленске... Значит, его, генерала Лукина, его штаб и командиров частей
истекающей кровью 16-й армии.
В армии на строгость приказов не принято обижаться, не полагается и
обсуждать их. Но что с сердцем делать, коль кричало оно немым криком от
обжигавших мыслей: ведь немцы действительно в Смоленске и рвутся через
Днепр, о чем Москва еще не знала.
Михаил Федорович тут же, в землянке узла связи, составил ответную
телеграмму Военному совету Западного фронта в форме боевого донесения.
Подписали ее все трое: Лукин, Лобачев и Шалин - три главных человека,