"Иван Фотиевич Стаднюк. Исповедь сталиниста (про войну)" - читать интересную книгу автора

уничтожают живую силу..."
"Сегодня младший лейтенант Головкин Александр Иванович совершает 316-й
боевой вылет.
Светлая, лунная ночь позволяет нам хорошо рассматривать покрытую снегом
землю. На фронте оживление. Там и здесь вспыхивают залпы орудий и
минометов, описывая кривую, проносятся трассирующие снаряды. В небо
устремляются сотни пуль.
Впечатляющую картину представляют собой залпы наших минометных батарей.
Свет разрывов их снарядов покрывает большие площади, бросая кровавый
отблеск в небо.
Под нами линия фронта. На белом фоне снега резкими контурами выделяются
проволочные заграждения первой и второй линий немецкой обороны. На опушке
небольшой рощи сверкают вспышки фашистской минометной батареи. Головкин
заходит на цель и дает мне команду бросать бомбы.
Дергаю за рычаги, самолет чувствительно вздрагивает, и десятки мелких бомб
устремляются вниз.
Машина делает крутой поворот и уходит в сторону. Место на земле, откуда
только что стреляла немецкая минометная батарея, покрыто многочисленными
вспышками - разрывами наших бомб.
В это время по самолету открывает огонь немецкая зенитка. Снаряды тусклыми
вспышками рвутся вверху. Головкин делает круг, внимательно высматривает
новые цели..."

12

Фронтовые дороги разлучили нас с Гусевым и Головкиным. По слухам, я считал
их погибшими. Но иногда создаются в жизни ситуации совершенно
непредвиденные и неправдоподобные. В канун 40-летия нашей Победы меня
попросили из "Литературной газеты" написать что-либо о себе в полосу,
посвященную фронтовым журналистам. Перебрав в памяти все, что со мной
случалось на войне, я не вспомнил никаких особых своих личных подвигов и
написал заметку о ночных полетах в тыл немцев на Северо-Западном фронте.
Вскоре мне принесли для визирования гранку (я тогда работал секретарем
Московской писательской организации). И когда я у себя в кабинете
вычитывал столбик типографского набора, на моем столе зазвонил телефон.
- Иван Фотиевич? - услышал я незнакомый голос.
- Да.
- Это говорит Гусев Николай Андреевич!
Я стал вспоминать писателей, носящих фамилию Гусев, но Николая Андреевича,
увы, вспомнить не мог.
- Простите, это кто из Гусевых?
- Не помните? На Северо-Западном я возил вас в тыл к немцам!
Я онемел: передо мной на столе лежала гранка с описанием тех полетов.
Подумалось, что, наверное, кто-то из друзей моих прочитал ее в редакции
"Литературки" раньше меня и разыгрывает... Или подленько проверяет, не
нахвастался ли Стаднюк. Ведь давно известно, что никогда столько не врут,
как после войны. Но кто же это? Вспомнил "полосу писательских розыгрышей"
пятидесятых годов, когда однажды меня "возвели" в ранг лауреата
Нобелевской премии (но об этом позже).
- Если вы тот самый Гусев, то скажите, что мы делали, когда перелетали