"Иван Фотиевич Стаднюк. Исповедь сталиниста (про войну)" - читать интересную книгу автора

подложным документам они прижились в одном нашем штабе и, видя
неотвратимость поражения фашистской Германии, затаились. Даже бык ли
повышены в воинских званиях, награждены, один из них обзавелся семьей. Но
не учли одного: у них, как и у многих членов партии из наших разгромленных
воинских частей, не оказалось партийных учетных карточек, После войны
начали приводить в порядок партийные документы, заполнять новые карточки и
сверять их с отчетными, хранившимися в Центральном Комитете. И
обнаружились разные фотографии на новой учетной и старой отчетной
карточках...

7

Но вернемся в начало июля 1941 года, когда велись бои на прорыв из
окружения южнее Минска, распыленный выход (мелкими группами) на Березину,
где занимали оборону наши малочисленные войска, подошедшие из глубины
бывшего Западного особого военного округа. С Березины нас (командиров и
политработников) отправляли в Могилев, где напряженно функционировал
проверочный пункт. В Могилеве мне повезло - во дворе школы, в которой
находился пункт проверки, я увидел майора Маричева (начальника инженерной
службы нашей дивизии), сквозь форточку окна докричался до него и тут же
получил "вотум доверия": тогда важно было, чтобы кто-нибудь подтвердил
твою довоенную причастность к Красной Армии. Мне даже удалось
познакомиться с членом Военного совета фронта дивизионным комиссаром Д. А.
Лестевым и рассказать ему, а затем написать об обстоятельствах разгрома
диверсантами штабной колонны 209-й мотострелковой дивизии.
Из Могилева нас, группу политработников, отвезли в лес под Чаусы - в
резерв политуправления Западного фронта, где мы получили назначение в 64-ю
стрелковую дивизию полковника А. Я. Грязнова. До войны она дислоцировалась
в Смоленске, успела прославить себя в боях с немцами при обороне Минска. А
в эти июльские дни дивизия занимала оборону на рубежах речек Царевич и
Вопь, изматывая врага частыми атаками в направлении Духовщины.
Штаб 64-й, куда нас, группу политработников, привезли на грузовике из
фронтового резерва, располагался в овражистом лесу северо-западнее
деревень Старые и Новые Рядыни. Там же находилась и редакция дивизионной
газеты "Ворошиловский залп", куда меня назначили старшим литсотрудником.
Газета пока не выходила из-за того, что во время бомбежки была разбита
печатная машина. Редактор газеты старший политрук Михаил Каган метался по
ближайшим райцентрам - искал замену.
На фронте у политработников праздного времени не бывало. Начальник отдела
политпропаганды дивизии полковой комиссар Пятаков, когда я представился
ему как новый работник "Ворошиловского залпа", временно включил меня в
группу политотдельцев, которая отправлялась в полки, готовившиеся к
очередному наступлению: там, мол, и материал для газеты соберешь.
По существовавшему тогда обычаю, политруки, комиссары, командиры всех
степеней вплоть до командиров полков обязаны были "личным примером
обеспечивать успех атаки стрелковых батальонов". Дорого нам обходился этот
"обычай" первыми выскакивать из траншей. Немцы знали о нем, их снайперы и
пулеметчики с началом каждой нашей атаки умело выбирали главные цели...
Поэтому и потери в командно-политическом составе в первые месяцы войны
были неоправданно велики. Точно не помню когда, но вскоре приказом наркома