"Иван Фотиевич Стаднюк. Война (книга 2)" - читать интересную книгу автора

удивился весь мир и чтобы слава о его создателе докатилась до Ольги...
Время и молодость - хорошие лекари от любовных потрясений. Да еще
если появились студенческие заботы, новые друзья, если научный кружок в
самом деле вывел на увлекательную дорогу технических поисков и если опять
дрогнуло сердце от прикосновения новой любви: он встретил Аиду. И Сергею
показалось, будто он в конце концов избавился от тяжкого недуга.
С тех пор отшумело много весен. Давно сложилась у него хорошая семья.
И первая юношеская любовь, пылкая и трепетная, развеявшаяся во времени,
вспоминалась Сергею Матвеевичу пусть с грустью и умилением, но все реже и
реже. Об Ольге размышлял он со снисходительной иронией: почему-то
думалось, что кочевая жизнь по далеким военным гарнизонам, постоянная
бытовая неустроенность, заботы домохозяйки истомили ее, издергали,
омещанили, отторгли от культуры, от прежних возвышенных интересов и Ольга
стала теперь дебелой теткой - подурневшей, поглупевшей и еще черт знает
какой. Во всяком случае, такое сложилось у него мнение, когда, приехав
несколько лет назад в Москву в командировку и навестив Нила Игнатовича
Романова, он почерпнул от Софьи Вениаминовны кое-какие скудные сведения о
ее племяннице. Где-то в душе Сергея Матвеевича смутно таилось желание
увидеть Ольгу, но рассудок подсказывал другое; лучше не встречаться, пусть
в его памяти живет та далекая, словно из дивной сказки, милая, розовощекая
девушка с темно-синими колдовскими глазами, ласковой радостной улыбкой,
куда-то все время летящей косой и таким по-особому нежным голосом, что,
когда этот голос воскресал в его памяти, сердце заходилось. Да, пусть
живет в нем ее милый, уже несколько расплывчатый образ и пусть живут
радостные воспоминания о первой любви и первых страданиях. Ему было
страшно, что все это тайное богатство его души может рассыпаться в прах,
если он увидит Олю постаревшей и совсем-совсем иной...
И вот неожиданная встреча на Невском... Боже мой, он, кажется,
проснулся от долгого, бесцветного сна и наконец возвратился в сверкающую
красотою и манящую надеждами жизнь. Разумом не в силах был постигнуть
случившегося, да в волнении и не мог углубиться в свои мысли. Он видел
перед собой Олю, ту далекую, полузабытую Оленьку, ради которой когда-то
готов был отказаться от отца и матери, от самого себя, готов был стать ее
тенью, ее рабом, это была именно та самая его Оля, его невеста, только еще
более красивая, расцветшая во всю силу женской привлекательности. С немым
восторгом глядел он в ее радостные глаза, в ее вспыхнувшее румянцем самое
прекрасное на свете лицо и ощущал, как в нем вскипает все прежнее,
оказывается, никуда не девшееся, не погасшее.
А рядом стояла его жена и настороженно посматривала на незнакомку. Он
представил Аиде Ольгу, назвав ее родственницей. И это было правдой: Оля
доводилась родной племянницей жене Нила Игнатовича Романова.
Расстались с Ольгой, приняв ее приглашение прийти в воскресенье к ним
в гости. С той минуты Сергей Матвеевич ни о чем больше не мог думать.
Рассудок подсказывал, что проснувшаяся любовь оглупляет его. Понимал, что
Ольга - не какая-нибудь пустая бабенка, да и он тоже не юноша, ему
перевалило за сорок, и все-таки он был бессилен противиться чувственному
влечению, только сейчас поняв, что тоска по Ольге все время дремала в нем,
томила его все эти годы, а память стойко хранила в своих тайниках те
далекие весну и лето, когда они познакомились и она стала его невестой...
И почему-то ему верилось, что теперь все будет только так, как он пожелает